Тьерри Коэн: Надломленные души

Она перестала спать ночами, отметки заметно ухудшились. Тщетно старалась Лана переломить ситуацию, пыталась даже говорить с ними на одном языке, перенимать их манеры. Все было напрасно: разве волки отказываются от добычи, особенно если она уже ранена?

Наконец эти чертовы годы в коллеже подошли к концу. Как же она тогда радовалась каникулам, какое облегчение почувствовала, обретя надежду, что с наступлением взрослой жизни ярость одноклассников утихнет! Что они забудут о ней или найдут другую жертву. У нее был шанс, хотя и очень слабый, что главные организаторы травли не будут учиться в том же лицее, что и она. Каникулы Лана собиралась провести дома: она будет читать книги и слушать музыку. Уехать куда-нибудь — об этом она не могла и мечтать. У матери, с которой Лана не очень-то ладила и контактировала лишь эпизодически, не было ни средств, ни желания путешествовать. Мать работала до изнеможения, а вечера проводила в баре, расслабляясь, и приходила домой, чтобы тут же завалиться спать.

Нужно дождаться начала нового учебного года, и тогда начнется другая жизнь, все будет иначе, все будет хорошо.

И она вновь совершила ошибку.

В то лето Лана познакомилась с парнем, и эта встреча сыграла в ее жизни роковую роль. Однажды в торговом центре она увидела Кевина. Конечно же, он тоже принадлежал к ее обидчикам, но первым никогда не нападал, а довольствовался созерцанием того, как ее унижали, принимая безразличный вид. Но тогда в магазине он поздоровался с ней так, будто они были добрыми школьными товарищами. Удивленная Лана ответила в том же тоне. Кевин заговорил с ней, и они обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Как же она была обрадована, что он держался с ней так… нормально! Она подумала, что вдали от приятелей, когда он не должен был вести себя с ней, как белый господин с рабыней, Кевин таким образом пытался перед ней извиниться.

Когда он назначил свидание, Лана согласилась. И, что говорить, он вел себя очень мило. А когда он однажды подошел близко-близко, вплотную, чтобы поцеловать, ее охватило странное ощущение, что она стала кем-то другим, девчонкой, которая наконец вызвала у кого-то интерес. Лана закрыла глаза и чуть разжала губы, как это положено делать в таких случаях. Этот поцелуй стал для нее особым, он значил, что она реабилитирована, что она перестала быть посмешищем. Лана словно бы отмылась от стольких лет непрестанных унижений.

На следующий день, когда Кевин был по-прежнему любезен, она наконец-то задала ему вопрос, который вертелся у нее на языке. Почему ее преследовали?

— Да они просто подшучивали над тобой, — пробормотал он, испытывая неловкость. — Знаешь, твоя манера одеваться, стрижка, кольца в ушах, макияж… Такого у нас в квартале никто не видел!

Ответ ее удовлетворил. Да и стоило ли ворошить прошлое? Ведь тогда все они учились в коллеже, были детьми. Но за это солнечное лето все вырастут, повзрослеют. Нет, впереди ее, несомненно, ждала совсем другая жизнь.

Когда он предложил ей заняться любовью, она сначала растерялась, не зная, что ответить. Но Кевин настаивал, ведь он «так ее хотел»! Не желая его обижать, а особенно потерять, она согласилась.

В первый раз все произошло в квартире приятеля Кевина, который дал ему ключи. Ужасный опыт. Он очень быстро кончил, был неловким. Но она старательно делала вид, что ей понравилось. Только ведь Кевин не был идиотом и все прекрасно понял.

Что случилось потом? Сразу после близости Кевин от нее отдалился; их свидания становились все более редкими, а вскоре и вовсе прекратились. Она слала ему эсэмэски, писала по электронке, в фейсбуке. Но все было напрасно. Ни ответа, ни намека, ни единого слова, объясняющего их разрыв. Молчание — самое унизительное из оскорблений, когда тебе дают понять, что тебя больше не существует, что ты не заслуживаешь ни оправданий, ни упреков. Тогда она почувствовала себя ничтожеством, жалкой, вывалянной в грязи. Она не стала для него ни возлюбленной, ни любовницей, ни подружкой, а была просто шлюхой, которой оказали милость тем, что ею воспользовались. За всеми этими моментами близости, нежности, сюсюкающими словечками стояло банальное, унизительное и мерзкое желание секса. Она долго плакала тогда ночами, спрятавшись под одеялом и зарывшись лицом в подушку.

Но вот и пробил час возвращения к учебе. Нужно было все забыть, думать только о занятиях. Измениться, стать другой — женщиной, свободной от вчерашней себя и от других.