Поль-Лу Сулицер - Деньги

Ничто уже не могло помочь Сидни Ламму. Даже несмотря на то, что китайцы были к нему милосердны — не из жалости, просто Ли и Лю, которые никогда не видели Сайгона, кроме как в фильмах, не хотят, чтобы ими кто-то всерьез занялся, — и отозвали свою жалобу при условии, что Ламм вернет выплаченные ими сто пятьдесят пять тысяч долларов, а также возместит причиненный им ущерб в таком же размере. Со стороны Человека из Сакраменто было решено сделать то же самое в обмен на выплату двухсот тысяч долларов детям-инвалидам и благотворительным фондам. Ламм приговорен к уплате основной суммы долга.

Одуревший от всего этого, он, по моим расчетам, потерял миллион долларов. Со своей стороны я заработал двести тысяч. Но у меня было много расходов.

Кроме того, в распоряжении Ламма все еще остается земля в районе горы Тамалпаис. Он ее хозяин, в конце концов. И у него есть возможность поехать туда, чтобы полюбоваться несколькими сотнями драконов, которые в самом деле У-ЖАС-НЫ!

Что до остального, то Человек из Сакраменто пошел еще дальше: «Никакого строительства на этом участке в течение следующих пятисот лет!» Провозгласил он это с гневным возмущением и дрожащим от благородного негодования голосом неподкупного человека.

С Робертом Заррой мы договорились о регулярных контактах. Он дал понять, что неплохо было бы иметь возможность связываться со мной, когда необходимо, предупредив, что это может произойти и через несколько месяцев. В конце концов мы выбрали вариант с номером телефона в Лас-Вегасе, на который я должен буду время от времени звонить, чтобы сообщать, где я нахожусь и как долго там пробуду.

С того момента, как мы встретились с Заррой в Нассау во время бурной рыбалки, прошли недели, затем месяцы. Я уже почти перестал надеяться на это похороненное в моем понимании дело и решил поставить крест на миллионе долларов, которые мне пришлось выплатить в качестве задатка. Но, должно быть, мною была запущена беспощадная операция. В первые дни декабря я нахожусь в отеле Fairmont на Ноб-Хилл, где только что провел переговоры с Человеком из Сакраменто, когда звонит телефон. Неизвестный голос говорит:

— Я звоню вам по поручению друга, с которым вы рыбачили в Бимини. Вы помните его?

— Да.

— Он спрашивал, не сможете ли вы подъехать в Лас-Вегас?

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше. Это займет у вас всего несколько часов.

Быстро соображаю. Чего, собственно, ждать?

— Могу приехать завтра.

— Для вас будет заказан сьют в Caesars Palace.

По крайней мере, элегантный жест с их стороны! Я прибываю в Вегас ближе к полудню, и все происходит так, будто камеры следят за мной до самой ванной: едва я успеваю принять душ и надеть халат, как в номере появляются они. Их трое, но вести разговор будет мужчина лет тридцати пяти с внешностью латинского типа. У него усы и тщательно подстриженные черные волосы, очень широкие плечи, он ненамного выше меня. Возможно, его зовут Капоне или Палермо, но я пока назову его Ксименезом.

— Наша работа, господин Симбалли, заключается в организации и проведении стихийных и законных рабочих забастовок. В настоящее время мы работаем в Южной Америке и расширяем там свою деятельность. Нам сказали, что вы лично заинтересованы в нашей работе.

У него круглые, близко посаженные черные глаза и удивительный, даже впечатляющий неподвижный взгляд. Дав ему возможность высказаться, я смог определить некоторые черты его характера; правда в том, что у него такой же юмор, как у овощерезки. Если я ненароком прерываю его в середине фразы, он с убийственным видом начинает ее с начала. По-видимому, ему было приказано отчитаться передо мной, дабы убедить, что заплаченный миллион долларов, а также другой миллион, который мне придется заплатить, потрачен не напрасно. А также объяснить, как, почему, при каких обстоятельствах он и его люди собираются подрывать деятельность чилийского холдинга Ховиуса-Дональдсона. Что касается этой деятельности, то здесь они представили исчерпывающий список, в котором ничего не забыто: ни завод, ни грузовик, ни пишущая машинка. Кстати говоря, я узнаю, насколько хорошо Ховиус и его шотландский партнер укоренились на чилийской территории. Поначалу то была инициатива Ховиуса. Любопытная личность этот австрийский венгр с аргентинским паспортом: будучи в отличных отношениях с правыми в своей стране, а также почти со всеми латиноамериканскими диктаторами, он, тем не менее, гордится дружбой с Кастро и тем, что в детстве был приятелем Че Гевары, что, как говорится в отчете Лаватера, следует перепроверить. Ховиус, похоже, убежден, что наступит день, когда «американский империализм», как утверждает Кастро, отступит. И он особо подчеркивает, что в Чили, к примеру, три четверти акционерных компаний фактически принадлежат одной американской группе, объединяющей банк Рокфеллера, «Ай-Ти-Ти корпорейшн», банк Эдвардса, Южноамериканский банк и гипотетический банк Чили. Далее он утверждает, что прибыль, полученная в Чили такими американскими корпорациями, как «Бетлехем Стил», «Анаконда Коппер» и «Кеннекотт Коппер», более чем в четыре раза превышает валовый национальный доход страны. Ховиус довольно охотно изображает из себя миссионера, борющегося за латиноамериканское экономическое единство (разумеется, вокруг себя, предпочтительно в свою пользу и, понятное дело, в ущерб североамериканцам). В политике он такой же социалист, как Робинзон Крузо, но его чилийская жена придерживается левых взглядов, которые выглядят смехотворными, когда узнаешь, что в ее доме двадцать человек прислуги.