Дженни Даунхэм - Негодная

Она подошла к письменному столу и вытащила из ящика стопку чистых блокнотов для подготовки к экзаменам. Из них выбрала тонкий, в твердой обложке и со скрепляющей страницы резинкой, взяла пенал и бегом спустилась вниз. Сделав вид, что не заметила вопросительного взгляда матери, она пробежала мимо кухни в гостиную, а оттуда – на балкон.

– Так, – сказала она Мэри. – Теперь это твой блокнот. Я напишу на обложке твое имя, и будем записывать сюда все, что для тебя важно. Что-то наподобие ежедневника или книги воспоминаний, понимаешь?

Мэри вежливо улыбнулась, но ничего не сказала.

– Начнем с семейного древа. Давай посмотрим, сколько мы знаем людей между мной и тобой.

Мэри смотрела на Кейти так, словно никак не могла взять в толк, о чем та говорит.

Кейти потянулась к старухе и погладила ее руку.

– Что случилось?

– Я не в себе. – Мэри потерла затылок ладонью и поморщилась, будто у нее болела голова. – Каждое утро мне кажется, что я все смогу, а к вечеру оказывается, что вовсе нет.

– А ты сегодня говорила с мамой? Помнишь?

– Не очень.

– Она сказала, что ты снова убежала… Как я поняла, ты почти добралась до шоссе. Это достижение.

Мэри покачала головой.

– Там была вечеринка. Фейерверки и костры, а еще танцы. Пэт хотела поставить всех так, чтобы можно было сфотографироваться, но они занимались своими делами и не обращали на нее внимания. Это ведь случилось сегодня?

Как же мог исчезнуть целый день? Почему воспоминания о том, что было давным-давно, казались настолько ясными, а все, что произошло пару часов назад, затерялось в тумане?

Кейти погладила руку Мэри. Ей хотелось верить, что, застревая в прошлом, ты не чувствуешь себя так, будто тебя накачивают наркотиками или обезболивающими, от которых ты не можешь очнуться, начинаешь тонуть… и ничего не можешь поделать. Девочка надеялась, что хороших воспоминаний у Мэри очень много. Она молчала и гладила руку женщины, пока та наконец не закрыла глаза. Кейти пожелала ей сладких снов и открыла блокнот. Что ж, придется начать самой.

В начальной школе все ученики рисовали свое семейное древо. Когда Кейти показала учительнице свою работу, та отругала ее за недостаток прилежания. «Но нас всего четверо», – сказала Кейти. Ей было велено попросить помощи у родителей. Ее отец – единственный ребенок в своей семье – сказал, что его родители умерли, когда он был очень молод, и назвал Кейти их имена. На постере словно бы появились призраки. Еще отец сказал, что мама Криса и Кейти – сирота, и показал Кейти фотографию Пэт, которую мама хранила в сумочке. А затем добавил, что Пэт совершенно не умела плавать и подходить к морю ей не стоило.

На снимке Пэт выглядела очень строгой. Но и вполовину не такой строгой, какой стала мама, когда вошла в комнату и увидела, что они с отцом разглядывают фотографию. Она выхватила ее у отца и сказала, что некоторые вещи никого не касаются. А затем написала учительнице записку о том, что следовало бы советоваться с родителями перед подобным вмешательством в частную жизнь. И больше она об этом говорить не желала.

Впервые в жизни Кейти поняла, что у взрослых есть тайны, и от этого ей стало страшно. Может быть, мир полон невыразимого ужаса, и, когда она станет постарше, ей об этом расскажут? Еще она стала бояться, что ее родители тоже умрут, как бабушки и дедушки, и они с Крисом останутся совсем одни.

Новое семейное древо получалось другим. В самом его центре расположилась Мэри Тодд. Кейти нарисовала вертикальную линию, чтобы показать, что у Мэри есть дочь, Кэролайн, родившаяся в 1954 году. Мама, конечно, не похвалит Кейти за то, что та написала ее дату рождения на самом видном месте, но с другой стороны – ей же необязательно об этом знать?

Кейти начертила горизонтальную линию и написала имя «Джек» рядом с именем Мэри. Бедный старенький Джек. Разве можно было скучать по тому, с кем ты не знаком? Но Кейти скучала, потому что бабушка видела его то тут, то там, и рассказывала ей. В груди защемило – она вдруг подумала о том, что Джек лежит где-то в морге и ждет, когда же его похоронят.

Еще Кейти добавила к семейному древу сестру Мэри, Пэт, а между ее именем и именем своей матери написала: «удочерена». И ненадолго задумалась – правильное ли это слово? Может быть, лучше подошло бы «опекунство»? Или «суррогатное материнство»? Каким словом называется женщина, вырастившая и воспитавшая ребенка, чья родная мать убежала? Хм… об этом стоило подумать.