Дженни Даунхэм - Негодная

«Все было не так! – хочется прокричать Мэри. – Пэт обманула меня. Она украла моего ребенка и не позволяла мне видеться с дочкой! А я все время позволяла им жить вместе!»

Может быть, именно поэтому ей так непросто оторвать девочку от деда. Они держатся друг за друга. Девчушка то прикасается к его пальцам, передавая ему салфетки за кухонным столом, то обнимает за плечи, когда они смотрят по телевизору его любимые программы.

В канун Рождества его старые усталые глаза загораются только тогда, когда она рядом с ним. Кэролайн читает ему вслух, а Мэри такое сроду в голову не приходило. Кэролайн умеет разводить огонь в камине, набивать табаком трубку деда. Когда он говорит, что не хочет никакого праздника, никаких подарков и особенного обеда, девочка соглашается, и Рождество они проводят, прижавшись друг к другу, рассматривая фотографии Пэт и говоря о том, какая она была чудесная и необыкновенная. А Мэри в это время думает только об одном: «Как она посмела? Как посмела украсть мою дочь и разбить ей сердце? Как посмела умереть?».

В первое время Мэри живет в комнате Кэролайн, как будто они в кемпинге и сейчас рождественские каникулы, а после наступления Нового года Кэролайн должна уехать.

Но нет, Кэролайн продолжает жить, как жила раньше: идет в школу, как только начинаются занятия, делает уроки, пьет чай, смотрит телевизор, снова делает уроки, пьет кружку «Хорликса» [27] Напиток из сухого порошка, куда входит смесь ячменного солода, пшеничной муки и сухого цельного молока. , целует деда, который только что вернулся с прогулки. Он столько времени гуляет, что стоило бы купить ему треклятую собаку или отправить в поход вокруг всей Англии.

– Так ты остаешься здесь? – как-то раз вечером спрашивает Кэролайн у Мэри.

– Да, – отвечает та. – Если я тебе мешаю, то могу перебраться в свободную комнату, но не дальше. Я твоя мать, не так ли?

Но ее заявления о материнстве не радуют дочь. А попытки Мэри заняться домашним хозяйством злят девочку еще больше. Она ходит по дому и ворчит, когда женщина путает чашки, или не закрывает крышкой жестянку с чаем, или оставляет в сахарнице мокрую чайную ложку, или проливает воду на ковер и трет это место ногой, вместо того чтобы взять старую газету или тряпку. В тот день, когда Мэри видит, что Кэролайн моет пол в кухне тряпками, привязанными к шлепанцам, она понимает, что опоздала. Эта девочка принадлежит Пэт. И чувство вины будет удерживать ее здесь.

А у Мэри голова идет кругом от тоски по Лондону. Она думает о своем чемодане под кроватью. Там лежит папка с напечатанной на машинке пьесой – роль, которую она должна выучить. Пантомимы [28] В Великобритании существует давняя традиция рождественских пантомим, зародившихся из еще более древних мистерий на библейские темы. уже должны были закончиться. Потом короткий перерыв, и труппа начнет репетировать «Дядю Ваню». Мэри обещали роль Елены. Она надеялась, что ее еще не заменили другой актрисой.

Однажды, ближе к концу января, Кэролайн вежливо стучит в дверь спальни Мэри.

– Ты спокойно можешь вернуться, – говорит она. – В том смысле, что тебя ведь ждут в Лондоне, верно? И, честно говоря, от тебя тут пользы мало. Я не вижу смысла оставаться. Если хочешь – приезжай, присылай деньги, когда сможешь, но здесь ты только путаешься у меня под ногами.

Правильно ли она запомнила эти слова? Неужели их действительно произнесла четырнадцатилетняя девочка?

– Поедем со мной, – говорит Мэри. – Не оставайся ради того, чтобы ухаживать за дедом. Наградой за это станут лишь слова соседей, какая ты хорошая девочка. Поверь мне, ты прекрасно без всего этого обойдешься.

– Я ему нужна. К тому же этого хотела бы мама.

Тут она была права.

И тогда Мэри совершила ужасную ошибку: она прислушалась к словам горюющей девочки. Нужно было схватить Кэролайн и унести оттуда. А она оставила ее со стариком, с его вставной челюстью в кружке, сгорбленной спиной, артрозными коленями, дрожащими руками, а потом – недержанием мочи и ночными приступами страха. И бедная маленькая Кэролайн чувствовала себя такой виноватой, что безропотно выполняла все, что от нее требовалось. Она ухаживала за своим дедушкой долгих пятнадцать лет.

Это было похоже на дежавю – она бежала к широким тротуарам и длинным наклонным палисадникам, к отдельно стоящим домам ее прежней жизни. Лужайки были ярко-зелеными, как в книжках с картинками, знакомо пахло землей, влажной и темной после полива. Как только Кейти могла забыть этот запах?