Макс Неволошин - Срез

— Теперь надо отметить это дело, — сказал довольный Шуба, — у тебя бабосы есть?

Он устроился по блату — грузчиком в продмаг. Трахнул своевременно завотделом «Мясо». На работе дамочка скучала. Ей захотелось иметь поближе эту сексмашину. Через полгода Юру выгнали за служебное несоответствие. Он нанялся чего-то сторожить. Выгнали. Подался в ТЮЗ рабочим сцены. Выгнали. Далее — невнятно. Сомнительный бизнес, мутные партнеры. Попал на деньги или под следствие, хотя одно другому не мешает. Родители продали трёхкомнатный флэт, еле отмазали. Приобрели два чулана в коммуналках — себе и Юре. Надо ли говорить, что вскорости Шуба свою комнату профуячил и явился жить к старикам. Молодость быстро кончилась, волосы и зубы поредели. Бывший плейбой торгует сушеными лещами на дамбе. Той самой, по которой я мальчишкой ходил на пляж.

Миша Захаров ростом был примерно с Шубу. Но мордасию имел сугубо отечественную, почти фольклорную. Глазастая картошина, украшенная сеном. Миша (более известный как Захар) окончил школу с пятью двойками, без аттестата. Не оттого, что родился глупым, скорее, в знак протеста. Закосить от армии поленился. Пока служил, ахнула перестройка, разрешили частный бизнес. Старший брат убедил Мишу ехать в какую-то глухомань, откармливать бычков на продажу. «Куда Захар телят не гонял», — шутили друзья. Вернулись коммерсанты через год, матеря бычков и сельский дебилизм. Но клещ предпринимательства засел у Миши в голове.

Какое-то время мы не виделись. Я учительствовал в деревенской школе. Домой являлся редко. Затем собрался повышать квалификацию в Москву. Созвал друзей на прощальный фуршет. И Захар увидел печатную машинку. «О! — говорит. — Это то, что надо. Дай на месяц? В магазине бланки напечатать».

Небольшое отступление. Тогда я увлекался сочинительством — в рифму и без. Погрелся в лучах местечковой славы. Но скоро она мне приелась. Я грезил о российском пьедестале, еще лучше — мировом. Сначала — публикации в толстых журналах, а там… Я воображал, какая охота начнётся за моими текстами. Какая грызня…

Для сбычи этих мечт не хватало пустяка. Печатной машинки. Известно, что даже полная ахинея, набранная шрифтом B52, выглядит убедительно. Кроме того, для веерной рассылки необходимы копии. Мой луцкий дядя обещал машинку, если я увезу её сам. Машинка оказалось античным чудовищем с двойной кареткой. Громыхала и весила, как бронепоезд, еле доволок. Тащить в Москву не решился… Да и с журналами, честно говоря, не задалось.

Короче, Захар машинку унёс. Прошёл год. Я поступил в аспирантуру. Машинка понадобилась до зарезу. Приходилось клянчить «Эрики» и «Оптимы» на время там и сям. Друзья отдавали их неохотно, будто расставались с любимыми. В итоге мне это надоело. Прилетел домой, звоню.

— Ба! Кого я слышу! — обрадовался Захар. — Надо срочно увидеться. Жду тебя на площади у ларьков.

В атласных трениках и косухе Миша выглядел как символ девяностых. Мы обнялись. Он шутя двинул мне в ребра, я погрузил кулак в его живот. Все это слегка напоминало левый гангстерский фильм.

— Сейчас накатим за встречу, — объявил мой друг, — и поговорим.

Он вальяжно шагнул к ларьку. Взял, не заплатив, бутылку коньяка, стаканчики, шоколадку.

— У меня, — говорит, — здесь неограниченный кредит.

— Крышуешь?

— Это моя точка. И вон та.

Мы двинулись в парк. Потом навещали знакомых. О машинке я как-то забыл.

Эта история с небольшими вариациями повторялась трижды. Рестораны, гости, дорогой коньяк… Я понял, что дело не чисто. Перед отъездом захожу к нему с утра.

— Захар, давай по чесноку. Что с машинкой?

Он поскреб голову. Щёлкнул резинкой трусов «Адидас».

— Слушай, пошли на кухню. У меня там…

— Нет уж, хватит. Где она?

Миша вздохнул.

— Отобрали за долги. Давно. Не срослась одна тема… А когда поднялся, ну где её, блин, искать? Взял компьютер… Ты сколько хочешь за неё?

— Двести баксов, — неожиданно сказал я.

Захар полез в косуху, распахнул лопатник.

— Держи. И не в обиду, если что. На кухню-то пойдём?

Несколько раз за сезон в лагере происходили драки. Дрались Юденич и Захар. Миша обычно сидел на разливе. Темно, емкости у всех разные, недолго ошибиться. Отсюда устоявшийся сценарий. По мере окосения Юденич все сильнее подозревает Захара в мухлеже (что недалеко от истины). До поры Серега терпит, цедит едкие замечания. Он с удовольствием дал бы Захару в глаз, но пока ему лень. На следующем этапе Юденич уверен, что Миша заныкал бутылку в песке. Это выше его сил.