Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

– Я не хочу умирать! Я не должен умереть! Ведь если уж должен был, то ещё там в ущелье, как Менке. Но почему здесь? Ведь в этом нет никакого смысла! – не выдержав, проговорил он вслух, осознанно привлекая к себе внимание.

Через минуту он лежал на животе со связанными руками в кузове всё того же грузовика, который теперь вёз его дальше. Проснулся он от того, что онемели руки, и его трясло от холода. Машина стояла, а снаружи доносились голоса тех людей, от которых он убегал, которые его связывали, забрасывали в кузов и ехали вместе с ним остаток ночи; но он не знал, кто они и как выглядят. Повернувшись на бок, а затем сев, он почувствовал, что один его глаз полностью заплыл и не видит, нижняя губа была тоже опухшая. Посмотрев сквозь рваную дыру в брезенте с правого борта, он увидел красивейший восход солнца, а главное, это был счастливый для него восход, потому что он был жив, а рядом с ним лежал его рюкзак. Стояли, потому что из пробитого бака вытек бензин, и машина была брошена посреди степи. Георга пересадили на лошадь, уже известным ему способом – привязав его ноги к стременам и петлёй за пояс к седлу заднего наездника. Горы остались далеко позади, и этим ранним, холодным утром, вереницей из десяти лошадей, они двигались по пустыне на север, а справа всходило красное солнце.

Останавливались очень редко, пить давали не больше пяти глотков, еду в первый день пути Георг не получил. На ночлеге, когда все сидели у костра, который был разведён в углублении, между тремя барханами, так чтобы издалека не было видно огня, Георг смог спокойно рассмотреть тех людей, которые, как он думал, были либо повстанцами, борющимися против китайской экспансии, либо просто бандитами-грабителями. Так они и выглядели – грязные, неухоженные, в толстых, замусоленных, но тёплых халатах и меховых шапках с висячими ушами. Кто бы они ни были, они напали на государственный автомобиль с военными и убили всех вместе с водителем, и непонятно по каким причинам взяли Георга в плен. Он сидел со связанными руками в кругу вместе со всеми и пытался понять, на каком языке они говорили. Копчёное мясо, которое они ели, Георгу не дали, но взамен он получил небольшой кусок пресной лепёшки, которую один из разбойников своими грязными руками вдавил ему в рот. С ним никто не пытался заговорить, но они часто обсуждали что-то, глядя на своего пленника, и смеялись. Так они двигались пять дней, иногда преодолевая высокие песчано-каменистые сопки, иногда ландшафт практически не менялся и до горизонта простиралась полупустыня, пока утром шестого дня вдали не появился зелёный оазис с огромным озером. Начали встречаться путники на конях и без. К обеду навстречу прискакали два всадника и завели разговор с предводителем каравана, обсуждая мешки и тюки, наваленные на лошадей. Георг начал предполагать, что это были монголы – небольшие, как китайцы, но коренастые, с округлёнными ногами и с сильно выраженными скулами. Уже по темноте они прибыли к населённому пункту, объехали его стороной и через полчаса остановились у стоявших полукругом одна возле другой нескольких юрт. Рядом горели костры и стояло множество лошадей. У некоторых костров сидели люди и пили чай. Георга сняли с лошади и ввели в маленькую юрту, в которой было так же холодно, как и на улице. В свете факела, который держал в руке монгол, Георг увидел топчан, который стоял у стены, а на нём лежало большое, сшитое из нескольких овечьих шкур одеяло. Монгол указал на него пальцем, дав понять, что придётся спать здесь, и вышел, оставив Георга одного в темноте и холоде юрты. Охота была помыться, почистить зубы и снять с себя грязную и уже прилипшую одежду. Охота было посмотреть на себя в зеркало, ведь после удара лицом о камень он не видел себя и даже ни разу не умыл лицо. На ощупь он подошёл к топчану и, одетый, лёг под мягкую шкуру. После стольких дней сидения на лошади это было блаженство – лежать, раскинув ноги, согреваясь под уютной мягкой шкурой. Он моментально уснул и улетел в сон, даже не заметив, как пролетела ночь, и не услышав, как в юрту вошёл охранник и стал будить его, толкая с топчана.

Георг испуганно проснулся и вскочил на ноги. Тот мотнул головой, указывая направление к выходу, и ткнул его в спину. Раннее утро было морозным, и Георг вспомнил о своём тёплом одеяле, под которым ему было тепло и сладко спать. «История с Вальтером Шелленбергом и Чаном Кайши больше не работает. Тут и придумывать-то нечего, – бегло оценивал ситуацию Георг. – Как с ними общаться-то? Если они действительно монголы, то я их языка не знаю. А также я не знаю, почему они меня взяли с собой. Всех перестреляли, а меня, пленного, взяли с собой. Выглядит как заказная операция по освобождению заключённого. Но это бессмысленно. Тут что-то другое».