Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

«Да… Борец за справедливость. Перестрелял семь человек ни за что и говорит, что неудачный был поход. А ведь мог быть и восьмой. Я начинаю потихоньку верить в то, что кто-то очень хочет, чтобы я жил», – глядя преступнику и бессовестному убийце в глаза, думал Георг.

– Я не знаю, откуда и откуда меня везли. Я даже не знаю, для чего. Просто так сложились обстоятельства, что я оказался в Китае без документов. Ну, и эта история ещё, с Цзяном Вэйго. Думаю, что везли к Чану Кайши, его отцу, но в какой город, понятия не имею.

– А как там у вас, в Германии? Как люди живут?

– Да война ведь идёт. Не знаю, как и что. Но думаю, что разбомбят всю Германию.

Георгу стало грустно и обидно. Он так любил свой город детства Саарбрюккен и Гейдельберг, где он провёл свою молодость и влюбился в Габриэлу, и не хотел верить, что когда-нибудь армии союзников будут сбрасывать бомбы на его любимые города. Но он вспомнил слова Вальтера о том, что то же самое делали немцы, убивая людей десятками тысяч каждый день, как мух.

– Жутко и невыносимо об этом думать, – произнёс Георг вслух.

– В общем, так, – решил завершить разговор и вынести приговор своему пленному князь. – Многие из тех, кто мне сейчас служит, попали ко мне таким же образом, как и ты. Я ценю человеческий капитал и поэтому разговариваю с каждым лично, а также даю свежую одежду и кормлю. Но за это нужно с полной отдачей служить мне. Ты меня понимаешь? – властвующим и насмехающимся тоном завершил разговор князь разбойников. Георг смотрел на круглое, заплывшее жиром лицо, в котором едва просматривались полоски глаз. Возражать было нельзя. Он опять остался жить, и это было самое главное, а ещё у него было время и его рюкзак.

Перезимовал Георг в бандитском лагере, за это время научился сносно говорить на монгольском и собрал много информации для возможного побега. Несколько раз ему приходилось ходить в грабительские походы, в которых, к счастью, всё обходилось без стрельбы и жертв. Он точно знал место расположения их лагеря, который летом перекочевал севернее, в горы, к границе советского Алтая. Со временем он узнал, что расстояние до границы не превышало двух дней пути. Новости об окончании войны дошли до них в июне сорок пятого, и, обрадовавшись концу бессмысленного кровопролития, Георг принял это как знак и решил начать готовиться к побегу. В течение июня, во время разведывательных вылазок в сторону тройной границы Советского Союза, Китая и Монголии, которые чаще проводились группами из четырёх человек, он запоминал маршруты и места для возможных привалов, где была вода. Он часто участвовал в охоте и научился обращаться с оружием, а также мог ставить петли. Поэтому летний побег упрощал ситуацию с продовольствием. Зайца или козла, для пропитания в пути, он мог добыть без проблем. Нужно было лишь самое необходимое, но в то же время самое сложное – незаметно собрать рюкзак с провизией на первые три дня пути и украсть ночью лошадь.

Несколько дней в карманах халата он носил в свою юрту куски лепёшек и копчёного мяса, складывая всё под свой матрас, а вечерами наблюдал за перемещением охраны и прикармливал псов, которые охраняли лошадей по ночам. Две недели наблюдений практически уничтожили надежду бесшумно и незаметно сбежать. Ночи были короткие и светлые, псы прекрасно отрабатывали свой хлеб и лаяли по любому поводу, настораживая охрану. Но вновь на помощь Георгу пришла удача вместе с китайскими военными. Видимо, последний поход, в котором бандиты князя ограбили правительственный караван с продовольствием и деньгами, привели местные власти в ярость, а к тому же они сильно наследили. В конце августа, ночью, внезапно началась стрельба. Огонь вели со всех сторон, в лагере образовалась суматоха и паника. Георг выбежал на улицу и увидел, что многие охранники были убиты и пули свистели со всех сторон. Он вернулся в юрту, сложил все припасённые запасы в свой старый рюкзак, схватил карабин и побежал в сторону, где стояли лошади. Собаки бежали навстречу, было слышно ржание хоть и привыкших к стрельбе, но всё же перепуганных лошадей. На ночь на них надевали путы, и они не могли быстро ускакать от стрельбы. На ходу он надел на плечи рюкзак, сверху набросил халат, чтобы не возникло подозрений в побеге, и, схватив первого попавшегося коня, успокоил его, быстро снял путы, вернулся с ним к своей юрте и набросил седло. Это не вызвало никаких подозрений, так как многие делали то же самое. Над головой просвистела пуля и попала точно в голову его коня. Затем ещё и ещё одна пролетели мимо. Георг упал на землю и стал отстреливаться. Это был первый раз в его жизни, когда ему пришлось целиться и стрелять в людей. Другого выхода не было. Сделав несколько выстрелов, он подполз на коленях к одному из убитых бандитов и забрал ремень с патронами и его карабин. Затем схватил другое седло, на котором лежала сбруя, и вновь побежал ловить перепуганных лошадей. Все вокруг бегали и ползали, кричали и стонали от ран. Навстречу Георгу проскакал на уже оседланном коне князь и, дав команду прикрывать его всеми силами, скрылся в темноте. Георг напугался, увидев князя, решив, что тот по глазам поймёт о намерении Георга бежать, но поняв, что князь сам подался в бега, вновь рванул к лошадям. Пуля сбила его с ног, когда он снимал путы с одного пойманного им коня. Через мгновение, вновь придя в себя, он вскочил и, ощупав предплечье, понял, что пуля пробила плечо навылет, но рука шевелилась. Не ощущая боли, он оседлал коня, вскочил и поскакал в сторону гор, куда поскакал князь. Напуганный конь плохо слушался и нёсся на скорости, непривычной для Георга, тем более в темноте. Прижавшись всем телом к спине спасающего его коня и вцепившись руками в шею, он скакал в темноту, не зная куда. Конь тоже понимал, что везёт на себе того, кто так же, как он сам, хочет жить, поэтому скакал ровно, очень быстро, но не слушал команды. По пути к нему пристроились ещё двое беглецов, а выстрелы преследовали их. Один из беглецов тоже видел, как сбегал их предводитель, и был не согласен погибать в перестрелке за сбежавшего и бросившего всех главаря банды. Они не отстреливались, чтобы не выдавать себя вспышками огня при стрельбе. Все трое, прижавшись к коням, пользуясь темнотой, скакали вперёд, а звуки стрельбы оставались всё дальше позади. Кони устали и хрипели, нужно было дать им и себе отдых. Начался рассвет, и можно было оглядеться для ориентировки на местности.