Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

– Я немного запутался, но примерно понял, о чём ты говоришь. Просто голова не соображает сейчас.

– Если ты спросишь психолога в твоём городе, что он будет с тобой делать, то он расскажет тебе примерно то же самое. Просто у психолога почему-то не спрашивают, а отвечают на вопросы. Но не в этом дело. Если немного понял, то это уже хорошо.

– Вы и так уже многим мне помогли, и твоё предложение я тоже с удовольствием приму. Хотя очень хочется как можно скорей уехать домой, но три дня ничего не решат, поэтому соглашусь, – нервно глядя в свою чашку с чаем, ответил Штефан.

– Тогда ложись спать, а завтра я тебя разбужу. Очень рано разбужу.

В этот день погода для алтайского сентября была просто изумительная. Штефан то вглядывался в небо, то пытался сосредоточиться на отдельных, после вчерашнего вихря едва державшихся на нитях ветвей листочках. Он также лежал под этой же берёзой, одетый, чтобы не было холодно, в тот же тулуп, засыпанный кучей тех же листьев. Сегодня он чувствовал себя спокойнее, чем вчера, хотя род его занятий не изменился. Рано утром, ещё до восхода солнца, дав выпить горячего отвара и освободив от листвы лицо Штефана, Георг, как и вчера, ушёл домой. Ушёл, оставив его одного в лесу, примерно в получасе ходьбы от дома. У Штефана не было часов, он не знал, сколько времени, не имел ни бутерброда, ни термоса с чаем, ни зонтика, чтобы укрыться от дождя. Сегодня он вновь остался один под этой берёзой с момента восхода первых солнечных лучей, с большой надеждой на то, что с заходом солнца Георг, как и вчера, вернётся за ним. Впрочем, очутившись в подобной ситуации, разгонять сомнения очень трудно, но позавчера был тот разговор, который состоялся после бани, и он не оставлял мыслей Штефана ни на минуту.

«Целостность. Человеческая целостность. Неужели всё так, как он говорил? Но почему он всегда уходит? Почему оставляет меня одного? Ведь после того, что он мне рассказал, он не может просто уйти! Мы должны были или могли бы весь день общаться. Он мог бы рассказать ещё больше, но он сказал: «Так надо». «Так надо» – он сказал! Почему надо именно так? Почему он бросает меня под этим деревом?»

Вспомнился вчерашний день под этой же берёзой: «Всё то же самое. Что за бред? Даже вспоминать противно. Просто провалялся целый день под дождём на земле. Почему я согласился на эту глупость? Да ладно бы согласился, так я ещё и придерживаюсь его условий, условий этого, мне совершенно не знакомого старика. Тоже мне, психолог-самоучка. Ну и что с того, что он тоже немец? Ну и что с того, что он показался мне внушающим доверие? – эти рассуждения происходили в голове Штефана в то время, когда он разглядывал крону берёзы, и именно это остановило ход его мыслей. – Вчера было намного больше листвы на этой берёзе. Точно. Их было больше. Нет. Не всё то же самое, не всё. Вчера я целый день психовал. В прямом смысле слова, как псих, орал и ругался на весь лес. Четыре раза вставал и хотел уйти. Нет, не всё, как вчера. Даже то, что я сегодня заметил меньшее количество листвы на дереве. Надо забыть вчерашний день. Вёл себя как дитя малое или, может, не нужно забывать, может… Это ведь опыт, и теперь, глядя на себя вчерашнего, я могу видеть, какой я сегодняшний и что поменялось».

Подходил к середине второй день в листве под берёзой, наедине со своими мыслями. Он чувствовал в себе изменение, но не мог разобраться, какое именно. Просто что-то было по-другому. Было не так, как вчера, в нём самом и даже в воздухе. Спокойным взглядом он разглядывал чистое голубое небо и думал о том, что лишь в детстве он последний раз так пристально и осознанно вглядывался в его бездонность. Он вспомнил, как завораживала его эта глубина и мысли о том, что же там дальше, и дальше, и дальше, пока ему не становилось страшно от той далёкой неизвестности. «Как хорошо, что сегодня солнечный ясный день. Вот вчера было ветрено, пасмурно и весь день лил дождь. Мерзко. Особенно, когда на мокрое лицо падают листочки, прилипают, и не сдуешь их никак. Почему Георг попросил не убирать опавших листьев с лица? Его взгляд. Он глядит на меня как-то странно, чрезмерно заботливо. Наверное, земляков давно не встречал. Моего деда тоже звали Георг. Интересно. За всю мою жизнь я лишь несколько раз слышал о моём пропавшем деде. Хорошо, что имя хоть помню. Хотя другой дед всегда рассказывает о своей давно умершей жене, моей бабушке, которую я видел лишь в детстве. А я что о ней, что о пропавшем дедушке Георге тоже никогда никого не спрашивал. Как будто не существовало этих людей. А ведь благодаря им я живу. Приеду домой, обязательно расспрошу про обоих. А этот Георг всё-таки… А не дед ли он мой?» – усмехнулся он своему предположению. Штефан активно пошевелил ступнями ног и несколько раз сжал кулаки, чтобы немного разогнать кровь, и сразу для подстраховки ещё раз проверил лежащий под правой ладонью охотничий нож, который ему положил Георг на случай защиты от какого-нибудь любопытного зверя: «Зверя не бойся, не придёт. Раз полуголый в лесу переночевал и не съели тебя, то и сейчас не съедят. Ну, а на всякий случай пусть лежит под рукой», – говорил Георг, укладывая Штефана в первый день в листву. Он вновь вгляделся в небо сквозь уже наполовину потерявшую листву, но все ещё налитую золотой мелодией берёзу: «Настроение можно узнать по погоде. Сегодня солнечный, тёплый день, и настроение мое соответствующее. Вчера было ветрено и дождливо – соответственное настроение. А может быть, всё как раз наоборот? Может, настроение притягивает погоду своими грустными или весёлыми мыслями? А всё-таки Георг не зря придумал это с берёзой!»