Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

Штефан медленно провёл указательным пальцем вдоль своих глаз, указывая на них, затем так же медленно положил руку на своё колено и замолчал. Наступила тишина. Виктор тоже молчал, и в этом молчании он думал о том, что ведь подобная трагедия произошла и с его братом Сергеем, который погиб таким же страшным образом, не достигнув двадцати лет. Он почувствовал накатившуюся слезу, смахнул её, для бодрости похлопал себя по щекам и, повернувшись к Штефану, молча положил руку на его плечо. Этот беззвучный знак в это мгновение нёс в себе большой смысл, он говорил о сочувствии и понимании, о правильности решения остановить этот страшный рассказ, или же, если бы Штефан захотел его продолжить, то это был знак согласия слушать его далее.

– Данке, спасибо, – повернувшись и посмотрев Виктору в глаза, тихо произнёс Штефан. – Спасибо, – ещё раз повторил он.

– Стрельба продолжалась наверняка пять, а может, десять секунд, которые для меня были вечностью в аду.

Затем грохот стих, и стало настолько тихо, как будто всё остановилось, даже воздух. Почувствовав лёгкое возвращение самообладания, я смог встать на четвереньки, но продолжил ползать по кругу со спущенными штанами и голым задом. Наступившая тишина насторожила меня, и я замер, глядя в сторону тех людей и тех тел, разбросанных на дороге. В голове зажгло, зажгло от страшной мысли, что они будут искать меня, и даже представил себя уже через несколько минут найденным ими и также зверски убитым. Меня вырвало. Был очень чётко слышен их разговор и мне казалось, что они разговаривают обо мне и собираются меня искать. Вскочив на ноги, я побежал, но, сделав пару шагов, свалился, подскочил, вновь ринулся в лес и тут же упал. Поняв причину падений, натянул штаны и побежал в глубь леса. Страх преследования бежал передо мной и глядел мне в глаза, отчего я на бегу разрыдался, обливаясь слезами. Они размывали видимость. Вытирая их своими уделанными дерьмом руками, я вновь свалился, так как отпустил штаны, которые сползли и запутали мне ноги. До сих пор не знаю, бежали ли они за мной или нет, но в тот момент мне казалось, что их дыхание было слышно за моей спиной. В тот момент я проклинал тот день моей жизни, когда мне пришла в голову идея приехать в эту ужасную страну, в тот страшный лес. Мне кажется, что я бежал несколько часов не останавливаясь.

Падая в очередной раз, у меня возникало желание влезть на дерево и сидеть на нём до ночи или до следующего утра. Но, отдышавшись, я продолжал бежать куда глядели глаза. Свалившись для передышки, пришла страшная мысль: «А что, если я бегу не прямо, а по кругу, и что всё ещё нахожусь рядом с этими убийцами?» И вновь паника, и вновь, еле волоча ноги, я плёлся между деревьев, держась почти за каждое, чтобы не свалиться от бессилия. Начинало темнеть, а я находился в каком-то ни мне, никому не известном квадрате бесконечной тайги. К этому моменту у меня от изнеможения притупились все чувства, кроме страха. Упав под какой-то куст, уткнувшись лицом в землю и зажмурив глаза, я попытался успокоить паническую тряску всего тела. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, пришло некоторое облегчение, тело начало расслабляться, и тряска утихла.

Гора мыслей, видений и звуков давила на меня, я слышал каждый шорох леса, эти звуки напоминали мне шаги приближавшихся ко мне людей. «Кто-то идёт! – промелькнуло у меня в голове. – Это они! Это они!» Вновь собрался бежать, но звуки исчезали и появлялись в другой стороне. Слёзы страха вновь залили мне глаза, тряслись руки и губы. Начинался истерический припадок, но я опять попробовал глубоко и спокойно дышать, и это помогло. Я отполз за большой, толстый ствол дерева, спрятавшись за ним, вглядывался сквозь слёзы в ту сторону, откуда доносились предполагаемые шаги и разговоры. Пролежав так несколько минут на животе, как черепаха, руками и ногами я стал забрасывать себя листвой, мхом и всем, что смог сгрести в кучу. Скорей всего, любой проходящий мимо человек увидел бы меня, но тогда мне казалось, что я засыпал себя толстым слоем листвы и меня никто никогда не сможет найти. Это помогло мне найти покой и расслабиться.

Вдохнув несколько раз полной грудью вечерний, уже остывший сентябрьский воздух, в тело стало приходить сознание, которое, как мне казалось, потерялось где-то в пути. Стемнело, и всё утихло, как по команде, природа приготовилась ко сну. С приходом темноты усилился страх. О, этот страх, он почти довёл меня до грани сумасшествия. Он принёс с собою галлюцинации, к моему счастью, только акустические, были бы визуальные – я бы не справился с собой в тот «судный» вечер. Это теперь ясно, что Вселенная осознанно остановила меня на этой грани, на этом лезвии бритвы, дав мне шанс на спасение ради осознания. Но в тот момент моей жизни я не мог об этом думать, вернее, не знал, что об этом можно задумываться. До того происшествия я действительно считал себя хозяином положения всегда и во всех жизненных ситуациях. Боже мой, как смешно это вспоминать! Ты представляешь, Виктор? Я думал, я был уверен в том, что та горстка, мизерная горстка информации, которую я получил в университете и всю жизнь воспринимал её как большой объём знаний, конечно, давших мне возможность заработать много денег и положение в элите общества, даёт мне право и возможность считать себя хозяином положения. А какого положения? В каких жизненных ситуациях я бывал до приезда в сюда? Я маршировал по начертанной линии, придерживаясь одного и того же шаблона – иди по линии уюта и комфорта, а сойдя с неё, попадёшь в неизвестный и опасный мир, поэтому необходимо организовать свою жизнь так, чтобы не выйти за рамки шаблона. И я считал себя при этом свободным человеком, знающим толк в жизни. Даа… Я знал толк в жизни. До тех пор, пока жизнь не открылась предо мной во всём своём величии, и тот хозяин положения, по движению пальца Вселенной, навалил себе в штаны и чуть не сошёл с ума, хорошо, что не умер от страха.