Юлия Монакова - Три девицы под окном

На этот раз Ася не стала задавать никаких вопросов. Она примолкла, мысленно складывая кусочки пазлов в своей голове в единую картину.

Дома пахло запустением. Ася сразу, как-то моментально, ухватила взглядом и толстый слой пыли на мебели, и сухую, потрескавшуюся землю в горшках с цветами, которые давным-давно никто не поливал… Распахнув дверцу холодильника, она увидела там заплесневелый кусок сыра, открытый пакет прокисшего молока и пару яиц.

Отец тихо вошёл в кухню вслед за ней и виновато засопел за спиной. Ася резко обернулась и вскинула на него испуганно-тревожные глаза.

– Пап, ты что, дома не жил? – спросила она.

Он, стушевавшись, отвёл взгляд: ответ был очевиден. Некоторое время Ася по инерции всё ещё ждала от него какой-нибудь спасительной лжи, пусть даже самой нелепой, чтобы можно было ухватиться за неё, как за палочку-выручалочку. «Скажи хоть что-нибудь! – умоляла она отца мысленно, еле сдерживаясь, чтобы не начать ему подсказывать. – Наври, что ты ночевал все эти дни у приятеля… Что тот заболел, что от него проще добираться утром на работу, что тебе одному в пустой квартире просто было очень тоскливо…» Но отец продолжал молчать.

Ася вдруг поняла, что её прежний уютный мир рухнул. Она так рвалась из лагеря домой, в свою норку, которая защищала от всех внешних невзгод и бурь! А теперь получается, что нет и не было у неё никакой опоры, никакой защиты, всё очень хрупко и ненадёжно, дунешь – сломается…

Мама возвращалась из своего санатория послезавтра. Она ещё не была в курсе того, как всё изменилось за этот месяц.

– Ты бросаешь нас? – спросила Ася в лоб. Отец изменился в лице и горячо воскликнул:

– Ну что ты, Аська! Как тебе такое в голову только могло прийти!

– Но… – Ася до сих пор колебалась, стоит ли вслух озвучивать свои обвинения, словно, непроизнесённые, они всё ещё могли оказаться лишь вздорной фантазией и бесследно развеяться в воздухе. – Ведь ты жил всё это время с какой-то женщиной, – решилась она наконец. Отец опустил глаза.

– Маме ты сказал, что у тебя много работы, сослал её в санаторий, а сам со своей… – она запнулась, – любовницей отправился отдыхать на юг. Куда вы ездили? В Сочи, Гагры?..

– В Юрмалу, – промямлил отец. Ну, пусть даже в Юрмалу… какая разница? Словно это что-то меняло в сути проблемы.

– И ты полагаешь, – безжалостно припечатала его Ася, – что после того, как всё открылось, наша жизнь останется прежней?

– Ты хочешь рассказать маме? – упавшим голосом поинтересовался он. Дочь задумалась, снова тщательно подбирая слова.

– Это зависит от того, чего хочешь ты сам. Уйти из семьи или остаться?

– Никто не собирается уходить! – запальчиво воскликнул отец, но тут же сбавил пыл. – Во всяком случае, пока. Но, детка, даже если я и решу, что… то это будет уход лишь от мамы. Не от тебя. Ты навсегда останешься моей дочерью, на наши с тобой отношения это никак не повлияет!

– Ты уверен? – усмехнулась она язвительно, хотя ей было совсем не весело. – Уверен в том, что в моём к тебе отношении тоже ничего не изменится?..

Он подавленно и виновато замолчал.

– Ладно, – сжалилась Ася, решив, что им обоим необходима пауза. Она слишком устала с дороги, чтобы прямо сейчас размышлять о столь серьёзных вещах, свалившихся ей как снег на голову. – Давай-ка дуй в магазин и купи какой-нибудь жратвы, а то в холодильнике шаром покати. Я тут пока хоть пыль протру да цветы полью. Нужно вернуть нашей квартире мало-мальски жилой вид, чтобы маман ничего не заподозрила, когда возвратится.

Когда отец ушёл за продуктами, она лихорадочно, как утопающий за соломинку, схватилась за мокрую тряпку и принялась с ожесточением возить ею по поверхностям мебели. Ей казалось, что физический труд способен отвлечь от тревожных мыслей, однако они всё равно проникали в голову, как назойливые тараканы сквозь щели. Ася понимала, что теперь и ей, и отцу придётся жить по новым правилам, если они хотят сохранить хотя бы видимость семьи. Они должны безоговорочно принять эти законы, сжать зубы и жить дальше – ради маминого спокойствия.

Ася не могла допустить, чтобы какая-нибудь случайная прошмандовка (а она не сомневалась, что с той женщиной у отца не было ничего серьёзного) разрушила их образцово-показательную ячейку общества. Что бы там ни блеял отец о том, что сам решает, покинуть ему семью или нет, Ася знала совершенно точно: позволить ему уйти она просто не может. И не позволит! Ни одна проститутка в мире не получит её папу – если надо, Ася лично перегрызёт ей глотку, обольёт рожу кислотой, выколет зенки, космы повыдирает… или что там ещё полагается делать с коварными разлучницами?