Юлия Монакова - Три девицы под окном

Когда намёки вожатой стали слишком уж непрозрачными и откровенными, у Аси лопнуло терпение.

– Люсь, отстань, а? – попросила она её вроде бы миролюбиво. – А не то я всем расскажу, что вместо того, чтобы следить за безопасностью детей в море, ты беззастенчиво следишь за нравственностью своего коллеги, который на тебя плевать хотел, но ты всё равно упорно за ним бегаешь и вешаешься на шею. Смотреть смешно… Впрочем, полагаю, старшему вожатому будет не очень смешно, когда он об этом узнает. Думаю даже, что он на тебя ужасно рассердится…

Люся побагровела, клацнула челюстью и шумно сглотнула, а затем низко опустила голову и наконец-то заткнулась.

Остаток смены в лагере прошёл без происшествий.

Ася уже отчаянно скучала по Москве, по своим девчонкам и родителям, по школе… Между ней и Женей установился спокойный вежливый нейтралитет, и ничего больше не напоминало о той ночи, словно она и впрямь случилась только в их воображении. С Люсей они помирились – перед отъездом по просьбе вожатой Ася даже написала статью для местной стенгазеты, не поскупившись на похвалы Артеку и красочные эпитеты. Упомянула и «золотистый песчаный пляж», и «бирюзовую ласковую морскую воду», и «вечнозелёное гористое побережье», ну и, конечно же, не забыла вставить несколько пафосных строк про крепкую отрядную дружбу, а также вожатых, которые были для детей больше, чем просто воспитателями-педагогами. Закончила она свой насквозь заказной материал традиционным: все разъезжались из лагеря со слезами на глазах, но с мечтой непременно сюда вернуться…

На прощание Женя подошёл к ней и нерешительно попросил черкнуть адресок.

– Письма, что ли, писать будешь? – прищурилась она недоверчиво. Вожатый покачал головой.

– Это вряд ли… Но, может быть, когда-нибудь окажусь у вас в Москве. Сходим погулять, ты мне город покажешь.

Ася с её живым воображением мигом представила себя и Женю вдвоём в Москве: вожатый как-то не очень смотрелся под столичным небом. Здесь, в Крыму, насквозь пропитанном жарким южным солнцем, как хороший эклер – заварным кремом, он выглядел наилучшим образом – смуглый от загара, с выгоревшими волосами и сияющей улыбкой, в шортах и футболке, подчёркивающих стройную спортивную фигуру… Когда же она мысленно надела на него пиджак, рубашку и брюки, Женя показался ей невыносимо тусклым, провинциальным и даже несимпатичным.

– Нет, извини, – она покачала головой, мягко улыбнувшись, чтобы подсластить отказ. – Ни к чему это. Вдруг родители узнают, и всё такое…

– Понял, – вздохнул он покладисто и даже почти не разочарованно. Ася, несомненно, была права. Умная, зараза, на сто ходов вперёд видит! А он идиот – связался с малолеткой, в сотый раз повторил Женя про себя. Но как же, чёрт побери, была хороша эта девочка!.. Он знал, что едва ли сможет легко её позабыть.

Когда самолёт шёл на посадку, Ася прильнула к иллюминатору. Москва приветствовала симферопольский рейс полным отсутствием солнца, серым небом и мелким моросящим дождиком. Но всё равно душа пела от счастья: она наконец-то дома, ура!..

Отец встретил её в аэропорту, поцеловал в щёку и заметил, что она здорово повзрослела за этот месяц, ещё больше вытянулась и похорошела.

– Ты тоже отлично выглядишь, – благосклонно отозвалась довольная Ася, – похудел, загорел… Ой, слушай, и правда – загорел! – повторила она удивлённо. – Пап, откуда у тебя такой роскошный загар, словно ты не в Москве весь август проторчал, а тоже где-то на югах?!

Отец внезапно смутился, словно заданный дочерью вопрос входил в категорию неприличных.

– Да мы с ребятами периодически, одурев от работы, выползали к останкинскому пруду освежиться, – пробормотал он, но как-то неубедительно.

– То есть, это гуляя возле пруда, ты стал таким шоколадным? – съязвила Ася. – Не знала, что в Москве нынешним летом стояла африканская жара…

Странно – отец не отшутился в ответ, не засмеялся, чего можно было бы от него ожидать, не разрешил все её сомнения одной ясной и логичной фразой. Наоборот, он как-то сразу замкнулся в себе и помрачнел. Однако Ася всё ещё не догадывалась, в чём тут истинная причина.

– И почему ты не отвечал на мои письма? – спросила она, пока они ехали домой. Отец снова глупо растерялся, смешался и забормотал какую-то нелепицу про вал работы и свою забывчивость. С ним определённо творилось что-то не то…

Их почтовый ящик оказался буквально забит макулатурой – газетами, журналами и, в том числе, Асиными письмами. Еле-еле удалось его открыть.