Юлия Монакова - Три девицы под окном

– Вали уже, – Нелька послала ей великодушную ободряющую улыбку. – А не то твой пьяный рыцарь… вернее, пьяный Князь… заснёт и не откроет тебе дверь. Тем более… ну как бы я к нему сейчас поехала? Да не могу я так, не умею… У тебя всяко лучше получится.

– Нельсон!!! Я тебя обожаю! – Ася кинулась к ней с поцелуями, а затем закружилась по комнате, вальсируя.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – приговаривала она. – Я никогда этого не забуду!

Нелька поняла, что проиграла войну. Вернее, не так – сама сдала свои позиции. Без боя.

– Рит, а можно, я запасной ключ возьму? – лучась счастьем, спросила довольная до неприличия Ася. – Скорее всего, поздно вернусь… Не хотелось бы вас тревожить, девочки.

– Ты что, сдурела? – бесцеремонно осведомилась Рита у Нельки в тот самый момент, когда за Асей захлопнулась дверь.

– Да вроде пока в своём уме, – передёрнула плечами Нелька. Ей сейчас дико хотелось одного: свернуться клубочком на постели, закутаться в одеяло, как в кокон, чтобы ни видеть, ни слышать больше этот проклятый белый свет…

– Впервые в жизни я заметила, что наша Аська, всегда такая уверенная в себе и собственной неотразимости, может нервничать из-за другой девушки, из-за соперницы. И эта соперница – ты! – объявила Рита. – У тебя явно были все шансы выиграть! Не знаю доподлинно, как к тебе относится этот самый Князев, но судя по показушной Асиной браваде – она ужасно перетрусила, что парень уплывает из её рук в твои…

– Не хочу выигрывать, и вообще не желаю никаких боёв, – отозвалась Нелька устало. – К чему вся эта канитель? Ты правильно сказала: ещё неизвестно, какие у Князева на самом деле планы по поводу меня. Может, ничего серьёзного… обычная вежливость… А с подругой детства разругаться – раз плюнуть. Нет уж, спасибо. Предпочту уступить дорогу и сохранить дружбу. Мне смертельно надоела эта мышиная возня и делёжка мужика.

– Дура, – только и смогла вымолвить Рита. Она сидела на диване, обхватив колени руками, покачивала головой и повторяла, как заведённая:

– Дура… Ой, дууура…

Ася вернулась домой только утром. Она долго возилась в прихожей: звенела ключами, шуршала плащом, стаскивала туфли и швыряла куда-то в угол сумочку… Нелька прислушивалась изо всех сил и одновременно старалась не выдать своего бодрствования.

Ася вошла в комнату и тут же направилась к диванчику, на котором лежала Нелька.

– Нельсон! – громким торжественным шёпотом позвала она. – Можешь меня поздравить. У нас всё было!

– Поздравляю, – отозвалась Нелька без всякого выражения. Больше не имело смысла притворяться спящей.

– Ты ведь не дуешься на меня? – с подозрением спросила Ася. – У нас же было всё честно, верно? Я даже звала тебя с собой…

– Всё нормально, Ась, правда, – Нелька отвернулась лицом к стене. – А теперь дай мне поспать, хорошо? И сама ложись.

– Я не могу спать! – ликующим шёпотом запротестовала Ася. – Меня распирает с кем-нибудь поделиться! – и она затанцевала по комнате.

– Вот только давай без постельных подробностей, – буркнула Нелька.

– Хорошо, святоша, – Ася рассмеялась и приземлилась попой на её диван.

– Нет уж, – заворочавшись на кровати под аркой, сонно пробормотала Рита. – Раз вы меня всё равно разбудили – требую грязных подробностей.

– Кстати, – вспомнила Ася, – Стас звал сегодня вечером в цирк, он участвует в программе… Ты со мной?

– Нет, спасибо, – упрямо отказалась Нелька, не поворачиваясь. – Это, пожалуйста, тоже без меня.

Ася искренне огорчилась.

– Но почему нет? Ты вполне успеваешь на поезд…

– Что значит – я вполне успеваю? – Нелька удивлённо приподняла голову над подушкой. – А ты разве со мной домой не поедешь?

– Нет, – счастливо засмеялась Ася, точно колокольчики зазвенели. – Я сдаю билет. Хочу остаться в Питере ещё на пару деньков. Не беспокойся, Рит, я тебя не стесню – скорее всего, буду жить у Князя.

Свадьбу играли весной, в Москве.

Нелька присутствовать не смогла по вполне объективной причине: её свалил ротавирус, подцепленный где-то в колледже. В глубине души она была даже рада такому обстоятельству: не пришлось тащиться на торжественную регистрацию, а затем – в ресторан, делать оживлённое лицо и вообще притворяться, что ужасно веселится. Поздравления молодым она пролепетала в трубку слабым умирающим голосом, что вполне можно было списать на болезнь.

Два дня она провела в обнимку с унитазом, и при очередном рвотном спазме, выворачивающем желудок наизнанку, невольно думала, что это очень символично: будто сам её организм отторгал происходящее, отказываясь принимать его как данность.