Юлия Монакова - Три девицы под окном

Кухня оказалась крошечной, что с лихвой компенсировалось размерами ванной комнаты – она была по-королевски огромной. Вода в доме нагревалась при помощи газовой горелки, но зато Рита не испытывала проблем во время летнего отключения горячей воды.

Но самым-то шиком, изюминкой этой квартиры был чёрный ход! В кухне имелась деревянная дверь, обычно закрытая на задвижку – вот за ней-то и скрывался своеобразный тёмный «предбанник», из которого можно было попасть на чёрную лестницу – вернее, упереться в наглухо запертую вторую дверь. В этот предбанник Рита впихнула холодильник, потому что в крошечной кухоньке и так негде было развернуться.

Откровенно говоря, всякий раз, ныряя в эту абсолютную темень за продуктами, она чувствовала себя немного странно. Ей становилось не по себе, будто там, где-то за холодильником (ничегошеньки не видно – хоть глаз выколи!), из самой глубины этой затягивающей черноты за ней украдкой наблюдают… Не смотреть во тьму было просто невозможно, и Рита всякий раз чувствовала леденящий холод, который медленно полз по её ногам даже летом.

«Это просто сквозняки, – старалась успокоить себя Рита, – там же выход на чёрную лестницу, везде щели…» Но сквозняк был настолько нехорошим , что по телу её сразу начинали бегать мурашки, а все волоски вставали дыбом. Рита нехотя призналась себе в том, что испытывает дикий страх, совершенно необоснованный, нелогичный и необъяснимый. Ей казалось, что в этом тёмном закутке скрывается нечто , явно недоброжелательно к ней настроенное.

Каждая необходимость открыть холодильник сопровождалась непременным ощущением мороза по коже и пристального наблюдения. В конце концов, Рита накрутила себя до такой степени, что уверилась в том, будто там – за холодильником – упорно ждут, что однажды она забудет запереть дверь кухни на щеколду, и тогда… Что будет тогда, Рита предпочитала не додумывать, но всякий раз, вылетая из закутка с бешено колотящимся сердцем, закрывала за собой дверь и для верности дёргала несколько раз за ручку – надёжно ли.

Впрочем, судя по всему, замки и щеколды были этому существу нипочём. Частенько, моя в кухне посуду или перемешивая на сковородке какое-нибудь рагу, Рита затылком чувствовала взгляд. Подмывало резко обернуться и «застукать» смотрящего – но на это ей храбрости так и не хватило.

Ночью, лёжа на кровати с закрытыми глазами, она иногда снова ощущала чужой, тяжёлый и недобрый, взгляд. Рита холодела, боясь даже пошевелиться.

А дальше становилось всё веселее и веселее… Оно раскидывало её вещи по квартире, открывало краны на кухне или в ванной, зажигало свет в туалете… Рита была твёрдо уверена в том, что сама никак не могла этого сделать – потерями памяти она не страдала, да и раздвоением личности тоже. Однажды, умываясь утром над раковиной, она ухватила взглядом в зеркале позади себя какое-то движение – мутноватые перемещающиеся пятна. Рита взвизгнула и резко обернулась. За спиной не было абсолютно никого.

Рита стала бояться оставаться в квартире даже днём. Она зазывала к себе приятельниц, бывших однокурсниц, учениц… Но ночами страх снова неизбежно овладевал ею. «Ну, подумаешь – домовой, – успокаивала себя Рита. – А может быть, дух кого-то из прежних обитателей этого дома… Такое время от времени случается… в старинных зданиях. Чёрт, но почему это случилось именно со мной?! Не поэтому ли, кстати, хозяева так спешили продать эту квартиру за гроши?»

Она не была верующей, но на всякий случай испробовала все способы. Окропила углы святой водой, принесённой из церкви, и даже брызнула пару капель за холодильник. Повесила над дверью закутка икону, затем – католическое распятие. Включала в записи суры из Корана. Ничего не помогало…

Именно поэтому Рита так обрадовалась приезду подруг – они могли бы хотя бы ненадолго отвлечь её от этой паранойи.

Когда Ася и Нелька ввалились к ней в прихожую, Рита – ещё в пижаме, мягкая и тёплая спросонья – кинулась их обнимать. Квартира сразу же наполнилась шумом, весельем, ароматом духов и девичьим щебетом. На кухне засвистел чайник, в ванной заплескалась вода. Подруги вручили Рите бумажный пакет горячих пончиков с сахарной пудрой – вернее, пышек, как их называли в Санкт-Петербурге.

– Сегодня у меня три танцкласса, так что вернусь примерно после шести. Располагайтесь тут пока, чувствуйте себя как дома. Вечером пообщаемся! – торопливо заглатывая пышку и обжигаясь чаем, скороговоркой произнесла Рита. – Запасной ключ на полочке в прихожей.