Юлия Монакова - Над студёной водой

– Я читала об этом обычае, когда к роли готовилась, – негромко сказала Вера на ухо Асе. – Он называется «вынос чести». Не дай бог новобрачная окажется не девственницей – это страшный позор, от которого семье невесты никогда не отмыться. Остальных дочерей уже никто не возьмёт замуж, да и скорее всего, всему семейству придётся переехать куда-нибудь подальше, в другой город.

– Дичь какая-то, – Асю аж передёрнуло. – Одно дело – старинная традиция. Но… двадцать первый век на дворе!!!

Вдруг музыка стихла. Все гости, перестав галдеть, разом подняли головы и уставились в окно второго этажа, задёрнутое шторами. Занавеска заколыхалась, отодвигаясь, и кто-то распахнул изнутри рамы. В оконном проёме показался молодой цыган – смуглокожий красавчик, на щеках которого алел румянец стыда и гордости. В руках он держал какую-то скомканную тряпку.

Все затаили дыхание, жадно ловя каждое его движение. Юноша одним рывком встряхнул и развернул тряпку – это оказалась белоснежная простыня, на которой молчаливым свидетельством чести темнели характерные пятна. Веру даже слегка замутило от такого зрелища.

Все зашумели разом, засвистели, заулюлюкали, затопали, захлопали и повскакивали с мест, гвалт поднялся невообразимый. Ася быстро взглянула в сторону отца невесты – с его лица моментально сошла меловая бледность. Он в изнеможении прикрыл глаза, но затем, справившись с секундной слабостью, залпом осушил свою рюмку и на радостях шарахнул её оземь, а потом вскочил и пустился в пляс, не скрывая своего счастья и облегчения.

Из дома вышли три женщины, которые несли на подносе ту самую окровавленную простыню. Теперь она была усыпана лепестками цветов и красными ленточками. Женщины принялись вручать эти ленты гостям, что-то приговаривая при этом по-цыгански.

– Что происходит? – поинтересовалась у Веры совершенно шокированная этим зрелищем Ася. Вера пожала плечами.

– Да кто их разберёт. Возможно, благодарят родственников невесты за её порядочность и поздравляют родственников жениха…

Свадьба продолжалась своим чередом, и вскоре к гостям спустилась и сама счастливая невеста, переодевшаяся из белого платья – в красное. Это действительно была девушка редкой красоты, точно свежий, благоухающий, только что распустившийся бутон. Заплетённые в косы тяжёлые волосы цыганочки были убраны под красную же косынку. С этого момента она не имела права показываться с непокрытой головой ни перед кем, кроме мужа.

– Ну, где тут твоя знакомая? – явно тяготясь присутствием на свадьбе, прошептала Вера. Да Асе и самой было не до веселья. Несмотря на обильное угощение и радушие хозяев, им обеим кусок не лез в горло, не говоря уж о выпивке.

Ася принялась пристально обводить взглядом лица всех женщин подряд. В глазах рябило от ярких платков, пёстрых платьев, разноцветных бус, браслетов и густо накрашенных губ. Она уже не была уверена в том, что сможет узнать свою загадочную собеседницу. Когда Ася совсем было собралась впасть в отчаяние и признать собственное поражение (может, этой тётки вообще нет на свадьбе?!), она наконец-то увидела её. Та сидела за столом напротив и спокойно, с еле заметной усмешкой, рассматривала Асино лицо, не предпринимая ни малейшей попытки окликнуть, поздороваться или ещё как-то заявить о себе.

У Аси вырвался вздох облегчения.

– Вот она! – она дёрнула Веру за руку. – Именно её мы и ищем…

Она приветливо помахала цыганке и приподнялась, чтобы вылезти из-за стола. Сделать это было не так-то легко – с одной стороны к ней тесно привалилась цыганка в изумрудном платке, а с другой – Вера.

Заметив Асино движение, цыганка-гадалка еле заметно нахмурилась, сдвинув брови, и чуть-чуть качнула головой, а затем осторожно указала глазами на выход, давая понять, что лучше поговорить за воротами, без свидетелей. Ася тихонько кивнула, давая понять, что поняла и согласна.

– Уходим отсюда, – шепнула она Вере одними губами. Та не стала задавать лишних вопросов. Улыбаясь и раскланиваясь с остальными, они под шумок начали пробираться к выходу.

Андрей не сразу признался себе самому, что сбился с пути, заблудившись в тайге.

После скандала в ресторане, когда мужчины приволокли его в виде бесчувственного куля в номер и бросили на кровать, думая, что теперь он проспит до самого утра, Андрей вдруг решил, что ему необходимо вернуться в Москву. В сердце всё ещё бушевала пьяная обида, поэтому в горячке он тут же принялся складывать вещи. «Уеду домой – и чёрт с вами всеми, выкручивайтесь без меня сами, как знаете!» – бессвязно и мстительно думал Андрей в лихорадочном запале, бестолково кидая в небольшой заплечный рюкзак паспорт, кошелёк и телефон с зарядным устройством. Времени собирать чемодан не было, да и плевать он сейчас хотел на оставшиеся шмотки – после того, как его прилюдно унизили и оскорбили, казалось немыслимым задержаться в этом месте хотя бы на полчаса дольше.