Лана Барсукова - Счастливые неудачники [litres]

Петрович гнал машину, с удовольствием планируя сегодняшний день. Давно у него не было столько дел. До чего же приятно иметь напряженный график! Прямо как у мачо из рекламы, которому нужны быстрая машина, скоростной интернет, мгновенные покупки «в один клик». Правда, неясно, что этот мачо будет делать с освободившимся временем.

Сначала нужно заехать к Игорю Николаевичу, показать ему свой «Сиреневый туман». Для Петровича это было чем-то вроде возврата долга, освобождения от груза тяготящих обязательств. Обещал когда-то стать художником, так вот, как говорится, получите. Мужик сказал – мужик сделал. Вот фотография, ради которой живет художник.

Он покажет «Сиреневый туман» без суетливых и ненужных комментариев. Это посредственным фотографиям нужны пояснения типа «Президент рядом с быком-производителем. Президент справа». А здесь любая подпись избыточна, потому что слова всегда грубее и приблизительнее чувств. Петрович разве что напоет тихонько: «… над тамбуром горит прощальная звезда». Он вернет Игорю Николаевичу кредит веры в него, в своего ученика, в малолетнего Лешку. Вот она – его лучшая фотография, не хуже, чем у французского месье. Ему больше не придется стыдливо сворачивать в подворотню, увидев учителя.

Потом Петрович поедет к Андрюхе, отдаст конверт с фотографиями для заказчика. Теми самыми, которые он сделал в аэропорту. Тут Петрович немного схитрил. Убрал самые откровенные, оставив только относительно нейтральные. Выбрал такие, где Лидиных глаз не видно, потому что любовь в глазах живет, а не в поцелуях и объятиях. Это Петрович как фотограф давно знал. Глаза выдавали Лиду, даже если бы она стояла по стойке «смирно» в метре от очкарика. Получился вроде бы и компромат, но какой-то щадящий. Если Лиде ума хватит, то отбиться можно. Вполне. Но на этой мысли не стоит задерживаться, иначе настроение испортится.

Лучше о приятном думать. Как он в «Детском мире» подарок ребенку будет неспешно выбирать, а потом заедет в супермаркет за самыми дорогими спагетти и пармезаном. Можно даже разные спагетти накупить, но обязательно импортные, чтобы жена себя Софи Лорен почувствовала. Петрович понимал, что покупает на какое-то время покой и перемирие в своем доме. Покупают же люди обувь и одежду, зубную пасту и сапожный крем. Так почему нельзя купить хоть малюсенькое и коротенькое семейное счастье? Раз ему небеса это на бесплатной основе не выделили. И нечего тут носом крутить, морщиться. Каждый живет, как может.

За такими мыслями быстро скороталась дорога. Вот и дом старика.

Игорь Николаевич открыл дверь радостным жестом и суетливо попытался скрыть неловкость от неожиданной встречи. «Годы, годы… Что время с нами делает…» – подумал каждый из них. Почему-то, глядя в зеркало, они этого не замечали.

Потом был чай, высушенные бублики, засахарившееся варенье и разговор ни о чем. Каждый понимал, что это увертюра, потому что нельзя начинать с главного. Для главного нужно подогреть атмосферу до состояния душевного комфорта, войти в резонанс друг с другом. Или не войти, это уж как получится. Но если контакта не случится, то лучше вежливо попрощаться и уйти, оставив хозяина в недоумении.

Разминаясь перед главным, говорили о пустяках, можно сказать о глупостях:

– Леша, я тут собрался на покой уходить, годы свое берут. Вы не возьметесь вместо меня кружок вести? Кружок фотодела? Ребята хорошие, и коллектив прекрасный. У нас там и баянист свой, и лепка из пластилина. А какая изумительная женщина выжигание по дереву ведет, вы себе не представляете!

– Примерно представляю, – перед Петровичем появилось видение изъеденной молью шали. Это же надо, выжигание по дереву. Допотопное что-то, как откопанный мамонт. Детский клуб, смешно, в наше-то время. Можно представить себе этот коллектив, сборище чудиков, не иначе.

– Вы не торопитесь с ответом. Подумайте.

– Я подумаю, Игорь Николаевич, – сказал Петрович и тут же пожалел. Обещания, данные учителю, ему дорого обходились, их надо было выполнять.

Но вот Петрович почувствовал, что пора переходить к главному, что уже можно, нужно. Он успел соскучиться по фотографии, и ему не терпелось увидеть ее в четыре глаза. Игорь Николаевич приветственно махнул в сторону комнаты, дескать, там светлее. А сам пошел искать очки. Он громко комментировал поиски: «И на полке их нет, да что ты будешь делать, и на комоде нет…»

А Петрович от нечего делать стал разглядывать комнату. Как в анекдоте, бедненько, но чистенько. И целая флотилия фотографий, плывущих по стене. Впереди флагманский крейсер – портрет покойной жены, потом корабли поменьше – какие-то люди в приподнятом настроении, позирующие для вечности. Петрович с удовольствием разглядывал фотографии, как будто листал роман в картинках.