Анна Пастернак - Дневник Дейзи Доули

— Ах, Дейзи! — Он встал, чтобы поздороваться.

Как и Джейми, папенька говорит несколько на театральный манер, но еще напыщеннее. Причиной тому — многолетний опыт лектора, поэтому все слова папенька выговаривает по-дикторски отчетливо, чтобы убедиться, что собеседник все понял и записал. И интонирует на редкость нарочито.

— Я прямо из Лондонской библиотеки, — без предисловия начал он. — Прогулялся по Грин-парк, а потом прошел через Викторию. Конечно, не такой живописный маршрут, как через Гайд-парк, но я решил, что он в какой-то мере сглаживает некоторые минусы путешествия.

И папенька продолжал вещать — как всегда, все о своем да о своем, ни о чем не спрашивая меня. Как всегда, я делала вид, что внимательно слушаю, но размышляла о другом. Когда отец наконец соблаговолил поинтересоваться, что я делаю в Лондоне, я выдала ему тщательно отредактированный и подчищенный отчет о вчерашнем вечере — тем не менее довольно мрачный.

— Да, — глубокомысленно заметил мой папенька, — полагаю, что женщине твоих лет нелегко вновь остаться одной, особенно если ты жаждешь иметь детей.

Блеск! Чеканно сказано.

— Жизнь вообще сложна, — заметила я.

Тьфу ты! На глаза у меня наворачивались слезы. Я поспешно зачерпнула ложкой суп и глотнула. Еще того не легче, эта «Радость богов» была невыносимо острой! Я приоткрыла рот и помахала перед ним ладонью, как будто это могло избавить меня от мучений, вызванных щедро всыпанным в суп перцем чили.

— Ты очень мужественная девочка, — сказал отец, пристально глядя на меня своими светлыми глазами.

— Ну, суп, к счастью, не такой уж горячий, — отозвалась я, хотя поняла, что он имеет в виду. Почему я притворилась, будто не сообразила, о чем речь? Потому что не понимала, как отреагировать на папины изъявления любви, ведь они случались у него так редко? Или потому, что я уже слишком привыкла сражаться с мужчинами и поэтому даже не умею принимать знаки внимания? Не могу опереться на подставленное плечо, разучилась это делать и уж тем более не хочу, чтобы плечо подставил отец?

— Я восхищаюсь твоим мужеством, — продолжал отец. — Большинство людей не меняют свою жизнь потому, что у них нет сил ее менять, искать что-то новое. Они не верят, что найдут и тем более заслуживают чего-то или кого-то получше. А ты веришь. Я горжусь тобой, Дейзи.

Слезы градом закапали в мою тарелку. И вовсе не от перца. Я смотрела, как они падают в суп. Неужели я только что услышала от отца слова, которых ждала от него всю мою взрослую жизнь?

Со времени моего шального свидания с Троем прошел уже месяц, а он все не звонил и не звонил. Я уже просто перестала владеть собой и написала забывчивому Трою с миллион кокетливых СМС-сообщений вроде «Привет, красавец, ты меня еще помнишь?», но… не отправила ни одного из них, поскольку Джесси строго-настрого запретила мне контактировать с Троем. Каждый раз, когда на меня находило искушение позвонить Трою, я должна была сперва позвонить Джесси. По такому случаю она даже добавила воспитательный хвостик к тексту на своем автоответчике: «А если это звонит Дейзи, то напоминаю тебе, подруга: не звони ему и оставь его в покое. Ты взрослая женщина, которая несет полную ответственность за собственные поступки и по доброй воле раздвинула свои коленки. Ни один нормальный мужик не перезвонит прилипчивой бабе, которая после проведенной вместе ночи требует продолжения банкета».

Господи боже ты мой! Когда я в первый раз услышала у Джесси на автоответчике этот перл красноречия, то мне закралась в голову невозможная мысль: как хорошо, что Джессины мама и папа давно умерли! Ну представьте себе, каково бы им было позвонить любимой доченьке и услышать такое? И каково было бы мне общаться с ними, после того как они узнали обо мне подобное?

Рана, нанесенная моему самолюбию глухим молчанием Троя, сделала меня умнее и обострила тягу к знаниям: теперь у меня на постели скопилась целая библиотека книжек по самопомощи. Я старательно штудировала их и твердила вслух и про себя различные премудрости вроде: «Удовольствие или боль причиняет тебе не окружающий мир, а твоя реакция на него». Но все эти фразы не отменяли того факта, что я легла в койку с первым попавшимся кобелем, который искал, с кем бы по-быстрому перепихнуться. А я-то думала, что все разведенные — родственные души и сочувствуют друг другу! Когда мы впервые поцеловались, я была уверена, что за этой страстью таится взаимопонимание. Я думала, что подтекст у нас одинаковый: осторожнее с моими незажившими ранами, со мной надо обращаться бережно, я человек, опустошенный эмоционально. Ага, как же. Яснее ясного, что Троя интересовало только одно: вновь став холостяком, выйти на тропу охоты как можно скорее и как можно скорее же затащить в постель первую попавшуюся доступную идиотку. Ни о каком взаимопонимании, сострадании и родстве душ он даже не помышлял. Несомненно, отчаявшиеся разведенки заслуженно считаются самой легкой добычей.