Маделин Уикхем - Удиви меня

По секрету от Дэна я пригласила на обед Мэри Холланд (не только потому, что она гений садового искусства, но и потому, что хотела извиниться перед ней). Дэн очень обрадовался ее приезду, но круче всего было то, что Джон увидел, что мы начали заниматься садом, и зашел в гости. (Закончилось все долгим, но веселым спором по поводу одной-единственной клумбы.)

Так как Мэри стала появляться у нас довольно часто, она подружилась с Тильдой. («Не понимаю, чего ты так волновалась, – шепнула мне на ухо Тильда спустя пять минут после знакомства с Мэри.) Между тем Дэн стал навещать Джона, чтобы обсудить с ним работы в саду (а заодно и удостовериться (тайно!), что холодильник Джона и Оуэна полон). В нашей жизни многое изменилось, мы стали более открытыми с другими людьми. Я больше не хочу смотреть свое прошлое на видео. Я хочу жить настоящей жизнью.

Теперь, когда Дэну больше не нужен кабинет, у девочек отдельные спальни. (Опустим тот факт, что они заревели, когда мы сообщили им новости. «Нихачуу отдельную комнату!» – плакала Анна. «Я буду скуча-а-ть по Анне!» – причитала Тесса, как будто Анна будет спать не в соседней комнате, а в клетке с тиграми за тридевять земель.)

Шикарный лимузин ждет меня у дома, я вижу его в окно. Невольно вспоминаю свою свадьбу: папа выводит меня из дома, я выгляжу, как диснеевская принцесса. Кажется, как будто это было в другой жизни. Кажется, будто это было не со мной. Сегодня некому вывести меня и девочек из дома. Сегодня некому «выдавать невесту замуж за этого жениха». Да и не нужно меня никому отдавать. Я человек. И я сама хочу посвятить свою жизнь другому человеку. Но этом все и заканчивается. Или только начинается?

Не могу сказать, что двигаться по улицам Лондона в роскошном лимузине неприятно. Когда мы скользим по тротуару, девочки радостно машут прохожим, я же то и дело смотрюсь в зеркальце и поправляю макияж, шепчу своему отражению слова брачной клятвы. Подъезжаем к Уиллоуби-хаус прежде, чем я чувствую себя готовой сделать этот шаг в будущее. И хотя я понимаю, что это не настоящая свадьба и я давно уже не невеста, и что все это не так уж важно… Страхи и тревоги в последнее время были постоянными спутниками моей жизни, так почему бы сейчас просто не отдаться радостному волнению, приятному беспокойству.

Водитель открывает дверь, и я выплываю из машины, как настоящая кинозвезда; прохожие останавливаются и принимаются фоткать, особенно когда Анна пытается выбраться из машины в своем огромном костюме Груффало. (Где вы еще увидите вылезающего из лимузина Груффало с букетиком в руке?) У нас у всех букеты из ветвей эвкалипта, обвитые побегами английского плюща из садов апостола Филиппа (Мэри завезла буквально сегодня утром, вместе с петлицей для Дэна). Она обняла меня и прошептала: «Я так рада за тебя!», и я могу точно сказать, что говорила она искренне. Я безумно счастлива, что у меня появилась такая подруга.

– Вперед, девочки, – говорю я, окидывая взглядом такой знакомый фасад Уиллоуби-хаус, – давайте сделаем это!

И я открываю дверь старинного особняка, которая приведет меня в новую жизнь.

И эта новая жизнь окружает меня совершенно фантастическими красками. Цветы везде: пестреют на ступеньках и балкончиках, каскадом спускаются с перил. Гости неторопливо рассаживаются по местам. Под первые звуки музыки я медленно вышагиваю вперед меж обтянутыми золотой тканью стульями, почти как по проходу между рядами в церкви. Наши дамы-добровольцы мечтательно улыбаются, провожая меня взглядами, все как на подбор в шляпках пастельных цветов. В первом ряду – родители Дэна; Сью сидит в элегантном платье и лучезарно улыбается мне, я улыбаюсь ей в ответ. Мы обедали с ней пару недель назад, и она поведала мне, что они с Невиллом опять стали ходить на занятия бальными танцами. Вместе. Она призналась мне, что все для нее там как будто в новинку, словно она и вправду абсолютный новичок в танцах. И в отношениях. Я уже давно не видела ее такой спокойной и расслабленной (и приятно взволнованной одновременно!).

Я вижу Мэри в чудесном платье аквамаринового цвета, Тильду в узорном палантине, небрежно накинутом на плечи, вижу Тоби и Мичи. Мама в новом розовом костюме о чем-то оживленно болтает с Мичи (должно быть, впаривает ей набор колец по скидке). Сердце пропускает глухой удар, когда я замечаю седой хохолок профессора Рассела – Джон одиноко сидит на стуле в конце ряда. Он все-таки пришел, несмотря на то, что Оуэну в эти дни стало хуже.