Стивен Фрай - Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

Однажды он взобрался на Пегаса и направил крылатого коня на Олимп.

– Боги мне обрадуются, – рассуждал он. – У нас с ними единая кровь. Мне на роду написано величие.

Подобная гордыня – святотатство, и безнаказанным не остается. Когда Зевс увидел, что Беллерофонт летит к вершине Олимпа, он наслал слепня, чтоб тот донял Пегаса. Яростные укусы насекомого свели животное с ума, конь взбрыкнул, встал на дыбы и скинул Беллерофонта. Герой упал и сломал бедро о камни далеко внизу. Пегас приземлился на Олимпе, и Зевс оставил его себе – пристроил к делу как шикарную тягловую силу для своих молний.

За свой проступок Беллерофонт остаток дней провел изгоем и умер калекой, озлобленным и одиноким стариком.

Мало кто из героев умирает спокойно в собственной постели после долгих лет, прожитых счастливо. Но мало кто завершает свои дни печальнее, чем некогда достославный Беллерофонт.

Орфей был Моцартом древнего мира. Даже более того. Орфей был Коулом Портером, Шекспиром, Ленноном и Маккартни, Аделью, Принсом, Лучано Паваротти, Леди Гагой и Кендриком Ламаром [127] Кендрик Ламар Дакворт (р. 1987) – американский хип-хоп-музыкант, первый в истории не джазовый и не классический музыкант, удостоенный Пулитцеровской премии. – Примеч. перев. Древнего мира, признанным сладкоголосым мастером слов и музыки. При жизни слава его распространилась по всему Средиземноморью и далее. Говорили, что его чистый голос и несравненная игра способны зачаровывать зверя в полях, рыбу в морях, птицу в небесах и даже вдыхать душу в камни и воды. Сами реки изменяли свое течение, чтобы послушать его. Гермес изобрел лиру, Аполлон усовершенствовал ее, а Орфей сделал ее безупречной.

Насчет матери Орфея сомнений нет, а вот об отце такого сказать нельзя. И тут мы вновь касаемся темы, повторяющейся в Эпоху героев в разных вариантах. Темы двойного отцовства. КАЛЛИОПА, Прекрасный Голос, муза эпической поэзии, стала матерью Орфея от смертного человека, фракийского царя ЭАГРА [128] И вот он точно был отцом того несчастного Лина, единокровного брата Орфея, учителя музыки у Геракла. . Но и Аполлона считают отцом Орфея, и Орфей был у этого бога любимцем. Так или иначе, юный Орфей резвился в компании своей матери и восьми тетушек-муз на горе Парнас, и вот там-то обожавший его Аполлон вручил сыну золотую лиру и лично выучил ребенка на ней играть.

Вскоре этот самородок овладел инструментом лучше папы, бога музыки. В отличие от МАРСИЯ, который, возможно, был Орфею единокровным братом, Орфей не выхвалялся перед Аполлоном своими навыками – и не вызывал опрометчиво своего божественного отца на состязание [129] См. «Миф». . Нет, дни напролет оттачивал Орфей свое мастерство, чаруя птиц в воздухе и зверей в поле, и ветви деревьев клонились, чтобы послушать его лиру, а рыбы выпрыгивали из воды и восторженно булькали под его нежные, соблазнительные наигрыши.

Нрав у Орфея был милый, как его игра и пение. Он играл из любви к музыке, а его песни прославляли красоту этого мира и величие любви.

Итак велика была слава его, что Ясон, собирая команду «Арго» к походу за Золотым руном, понимал: Орфея надо залучить к себе на борт. Но о Ясоне позже. Пока нам необходимо знать лишь, что боги наградили Орфея за его храбрость и верность, проявленные в том походе, даром любви – в виде прелестной ЭВРИДИКИ.

Нетрудно вообразить, что, свадьба вышла – закачаешься. Присутствовали все музы. ТАЛИЯ развлекала комическими миниатюрами; ТЕРПСИХОРА устраивала танцы. Остальные сестры тоже веселили собравшихся своими искусствами. Но странный и тревожный казус подпортил общую радость всех, кто стал ему свидетелем.

Среди гостей был брат Орфея ГИМЕНЕЙ, сын Аполлона и музы УРАНИИ. Малое божество песен (от его имени происходит слово «гимн»), Гименей был одним из эротов (юношей из свиты бога любви Эрота) с особой обязанностью: он отвечал за свадьбы и супружеское ложе. Слова «гимен» и «гименальный» тоже происходят от имени этого бога. Его присутствие на свадьбе у брата было естественным и замечательным комплиментом, однако почему-то – возможно, из ревности – Гименей не смог благословить этот союз. Факел Гименея искрил и дымил, все кругом закашлялись. Воздух стал таким едким, что даже Орфею не удалось петь с привычной сладостью в голосе. Гименей вскоре покинул торжество, но холодное недружелюбие его присутствия оставило столь же неприятный привкус, как и черный дым его факела.