Стивен Фрай - Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

Геракл тактически отступил. Присел на безопасном расстоянии и задумался, что делать дальше, – и тут из-за деревьев появился его племянник ИОЛАЙ, сын Гераклова брата-близнеца Ификла.

– Дядюшка, – сказал он, – я наблюдал за боем с самого начала. Если Эврисфею можно обременять тебя дополнительным испытанием, значит, мне разрешено помочь тебе. Позволь, я буду твоим оруженосцем.

По правде сказать, вмешательство краба изрядно досадило Гераклу. Уговор был, что по одному испытанию за раз. Добавление второй – нежданной – опасности показалось ему несправедливым. Он принял предложение племянника, и вместе они измыслили новый порядок атаки. Я склонен думать, что затея эта пришла в голову скорее Иолаю, нежели Гераклу, человеку действия, человеку страсти, человеку беспредельной отваги, но совсем не придумщику.

Замысел сводился к систематическому подходу к гидре: Геракл нападает, отсекает голову, а Иолай тут же бросается вперед с горящим факелом и прижигает свежий срез, тем самым не давая возникать новым головам. Отрезали, прижгли, отрезали – вот какую они разработали систему, и она оказалась действенной.

Через несколько часов утомительных и отвратительных усилий осталась лишь одна голова – бессмертная, не способная погибнуть. Наконец Геракл отрубил и ее и закопал глубоко под землю. Ядовитые пары гидры курятся над тем местом, где прежде были воды озера Лерна, и по сей день.

– Спасибо тебе, – сказал Геракл Иолаю. – А теперь отправляйся домой. И ни слова отцу. – Геракл знал: братец рассердится, если узнает, что его сын подвергся такой опасности.

Выказывать почтение гидре Геракл не пожелал. В конце концов, бессмертная голова оставалась жить и исторгала под землей свой яд. Геракл преклонил колени рядом с подергивавшимся телом не из почтения, а чтобы обмазать наконечники своих стрел густевшей кровью. Отравленные стрелы принесут неимоверную пользу – и неимоверные беды.

Мир изменится от их применения.

Эврисфей подключил коварство. Водяной змей – одно дело, но даже Гераклу не тягаться с олимпийцем.

– Излови мне золотую лань Керинеи [41] Керинея ныне расположена на северо-западе Пелопоннеса в области под названием Ахея. «Ахейцами» Гомер чаще всего называл греческую сторону в Троянской войне. , – велел он.

Никаких сомнений, что этот третий подвиг уж точно станет для Геракла последним, ибо успех означал бы для него неминуемую смерть – ну или по крайней мере вечные муки.

Златорогая медноногая Керинейская лань никакого вреда никому причинить не могла. Стремительнее любой гончей или стрелы, охотников она раззадоривала, но ничем не угрожала. Однако лань эта была священной для Артемиды, и опасность состояла как раз в этом . Свирепость, с которой богиня берегла свое и наказывала любое святотатство против нее самой и своих приближенных, была хорошо известна. Артемида ни за что не допустит никакого вреда любимой лани. Гераклу либо не удастся эту задачу решить, либо Артемида сразит его за наглость. Как бы ни вышло, Эврисфей был уверен, что его пакостный родственничек не вернется.

Почти год носился Геракл за своей добычей по горам и, как легко предположить, долам. Наконец у него получилось набросить на животное сеть и усмирить его.

Обижать столь робкое и красивое создание Гераклу совершенно не хотелось. Он осторожно закинул лань себе на плечи и, пока возвращался в Микены, нашептывал ей всякое.

В каком-то лесу из теней перед Гераклом возникла Артемида.

– Ты посмел? – процедила она сквозь зубы, вскидывая серебряный лук.

– Богиня, богиня, отдаюсь на милость твою. – Геракл встал на одно колено.

– На милость? Знать не знаю такого слова. Приготовься умереть.

Артемида прицелилась, но тут из чащи выступил ее брат-близнец Аполлон и наложил руку на Артемидин лук.

– Ладно тебе, сестра, – проговорил он. – Ты разве не знаешь, что это Геракл?

– Да будь он хоть наш отец, сам Податель бурь, я бы пристрелила его за покражу моей лани.

– Понимаю, – произнес Геракл смиреннейше. – Это чудовищное святотатство, но я связан словом с царем Эврисфеем, и это он приказал мне изловить животное. Волею Геры подчиняюсь я Эврисфею.

– Волею Геры?

Аполлон с Артемидой посовещались. Отношения с детьми Зевса от других женщин [42] О непростых обстоятельствах их рождения см. «Миф». были у Царицы неба в лучшем случае натянутыми, и жизнь близнецов легче от этого никогда не становилась. Помочь ее врагу показалось им забавным.