Дэвид Лодж - Для англоманов - Мюриэл Спарк, и не только

И он: — Ты еще молодая, Эльза. А весь день просиживаешь у окон… — Он уже это говорил. Иногда кажется непреложным фактом, что она знает — он не ей говорит правду. Но в разговоре он утаивает и что-то другое. Возможно, она это знает.

— Ну, не весь день, — говорит она. — Я сижу здесь в основном ближе к вечеру, в основном вечерами. — Как ни странно, это правда.

Окно-«фонарь», выступающее наружу на высоте четырнадцатого этажа, считается признаком роскоши. Эти огромные окна занимают треть восточной стены, обращенной к проливу, всю северную стену, выходящую на улицу, и прилегающую часть западной стены — отсюда открывается панорама улицы, пересекаемой авеню и суживающейся в перспективе к небоскребу «Пан-Ам». Прямоугольное пространство занято пальмами и папоротниками, как у всякого нормального жильца.

Иной раз в комнату через западное окно льется волшебно алый закат, но Эльза предпочитает глядеть на пролив. Закат в западном окне разбрасывает тени от пальм и папоротников Эльзы по всему полу, по самой Эльзе и по шторам на восточном окне. В западном окне на закате при хорошей погоде силуэты Манхаттана выглядят черными на сияющем фоне, тогда как над Ист-Ривер небо постепенно темнеет.

Он не может точно припомнить, какой это был день, когда, вернувшись в квартиру в семь часов вечера… или в шесть… припомнить бы еще время года…

Вечером — он не помнит точного дня, часа, быть может, это было весной или зимой, быть может, в пять часов, в шесть…

Он стоит посреди комнаты. Она сидит у окна, уставившись на Ист-Ривер. Вечернее солнце в противоположном окне гладит ее плечи и волосы, бросает тени пальмовых листьев на ковер, на ее руку. От кресла, в котором она сидит, ложится тень перед нею.

Другая тень принадлежит ей, и она ложится позади нее.

Позади, и от какого интересно света? Она отбрасывает тень в неправильном направлении. Из восточного окна свет не падает, свет проникает в западное окно. И на что она глядит?

Он смотрит. Уэлфер-Айленд. Район Куинс на том берегу. Вода обтекает стоящую на мертвом якоре баржу.

Не поворачивая головы, она: — Чего ты там стоишь? Почему не принесешь чего-нибудь выпить?

Или: — Пьер только что ушел.

Или: — Я сегодня купила себе туфли.

Понемногу смеркается. Он включает торшер, хотя в комнате еще хватает света.

Ее тень неподвижна. Он подходит к ее креслу, останавливается и смотрит в окно. Ни со стороны Ист-Ривер, ни в небе — ни единого проблеска. Но она продолжает смотреть и что-то воспринимать, может быть, начинает улыбаться. Она отодвигает кресло, чтобы дать ему место, и ее тень ложится позади нее. Сегодня она начала новый курс психоанализа. А может, начала еще на прошлой неделе.

Она говорит: — Я купила себе туфли.

Или: — Пьер не знает, как ему быть.

Или: — У Катерины кончился дезодорант в Кастелламаре.

Поль поворачивается и идет на кухню за льдом. У двери он снова оборачивается.

Его сердце взывает о помощи. «Помогите! Помогите!» — кричит его сердце и стучит в стенки гроба. «Шизофреничка навязала мне свою волю. Ее бред, ее вымысел, ее кошмары сбылись».

— Киль узнал тебя, Эльза?

— Думаю, да. Я сегодня была у Гарвена.

— Мне угрожает Киль, а ты только и способна болтать, что о своей проблеме.

— Нет у меня никакой проблемы. Это ты надумал послать меня к Гарвену.

Он одевается. Она проходит из своей ванной через его комнату в свою спальню.

— У Гарвена, во всяком случае, есть проблема, — говорит она. — Проблема со мной — это его, не моя проблема… — На нее падает свет от настольной лампы. Ее тень ложится по направлению к лампе.

У него перехватывает дыхание. «Выпусти меня! Выпусти!»

Он не станет больше спать с ней в одной постели. Никогда, ни за что. Не может мужчина спать с женщиной, у которой неправильно падает тень и которая получает свет или что-то в этом роде непонятно откуда.

Он видит, как она входит к себе в спальню. Когда они последний раз ужинали в ресторане, старшей официантке пришлось повозиться со свечами на их столике — непонятно почему они давали мало света. Или это случилось раньше? Быть может, последний раз это было, когда все они разглядывали только что купленную картину Кандинского. «Подвинься чуть в сторону, Эльза». — «Поль, это ты застишь свет? Какая-то тень… кто? …как?».

Никто вроде бы ничего не заметил, однако заметили все. Пьер и Катерина — быть может, они позже обсудили это между собой: «От матери жутко становится. Ты видела, куда она тень отбрасывает?».