Изабель Пандазопулос - Три девушки в ярости

Сама уж не знаю что несу…

Думаю, что и правда скоро уйду от Максима. Оставив ему Леона. Хотя бы на время.

Если не сделаю этого сейчас, думаю, скоро от всего этого умру.

А что, ты правда хочешь, чтобы я этим летом на несколько недель приехала в Берлин? Я могла бы снять домик недалеко от тебя… Мне и правда необходимо тебя видеть. Ответь поскорее.

P. S. Не забудь же, напиши Магде.

Париж,

20 мая 1968

Да что ж ты, в конце концов, делаешь, Дебора, в своей бретонской глуши, когда мы стараемся изменить мир в Париже, в Лионе, в Марселе и далее везде?

Мне сказали, что твой отец болен… Но, честно говорю, если всё не так тяжко, прошу тебя, возвращайся быстрее! Тебя ужасно не хватает в эти чудесные деньки!!!

Я искала тебя повсюду!!! На улицах, в аудиториях, в кафешках, в театре «Одеон», распахнувшем свои двери, и на заводах, где трудяги превратили свои рабочие места в игровые площадки. Я видела, как они играют в бадминтон или футбол — прямо посреди станков, при этом митингуя, требуя увеличения зарплат, но не только. Они хотят высвободить побольше личного времени, чтобы отдохнуть или поехать в отпуск, они хотят разговаривать друг с другом — обо всём на свете и ни о чём, о том, что их волнует, гнетёт, подавляет. Что-то носится в воздухе, лёгкое, счастливое. Погода прекрасная, мы гордо подняли головы, лица у всех сияют. Как будто дует ветер каникул, как будто всё обновляется и больше нет ни привычек, ни обязанностей… Остаётся главное, суть — вопрос о смысле той жизни, которую ты ведёшь, смысле наслаждения, которое хочешь испытать, свободы, которой так нам не хватает, времени — его всегда слишком мало на наслаждения жизнью, и на чтение, и чтобы подумать и оглянуться вокруг себя.

И всё это — между двух мостовых и трёх баррикад, с тряпкой у рта, чтобы не задохнуться от слезоточивого газа, слушая радио по нашим маленьким транзисторам, водружённым на капоты сгоревших машин. Это же гениально!!!

Вчера я наткнулась на одну листовку, притянувшую меня, точно магнитом!!! Я переписала её для тебя и именно тогда и решила, что обязательно тебе напишу.

Отношения ученика и учителя,

А не думал ты подвергнуть сомнению

Отношения мужчины и женщины?

Не дай снова обмануть себя,

Не просто иди следом за всеми,

Определись, чего требуешь ты сама!

И я туда пошла!

Аудитории были набиты битком! Правду говорю — аж стены трещали!!! И знаешь, это было волшебно — видеть нас всех вместе! Все так изумлены, и заинтересованы, и полны страсти… Бросаются обниматься напропалую, хмельные от возможности наконец-то обмениваться мнениями, разговаривать друг с другом, оскорблять, протестовать! Проявлять себя вовсю…

«Мы, нас…» От этих слов у меня до сих пор слёзы на глазах. Но главное — твёрдая убеждённость в самой глубине моей души, что откат к прошлому НЕВОЗМОЖЕН УЖЕ НИКОГДА.

В тот самый вечер я видела, как женщины вставали и выступали. Против всех авторитетов, которые стараются отвести им лишь ограниченную роль: родителей, преподавателей, предпринимателей… против всех, кто предпочитает видеть нас покорными! Клеомена выступает во всех аудиториях. Она горит энтузиазмом и зажигает толпы. Люди восхищаются ей и аплодируют. И она ещё и смешит их! Она самая пламенная из всех нас!!! Какая женщина!!!!

Возвращайся быстрее!

Или дай о себе знать!

Если ты не можешь вернуться в Париж, я найду кого-нибудь, кто привезёт тебя на машине!

Потому что вопреки всему вся страна бастует! Больше нет поездов, нет бензина, нет служащих в банках, ни почты, ни телевидения, ни мусоровозов. Нет больше грузовиков на дорогах, нет рабочих на заводах… И я вдруг говорю сама себе, что ты ведь и письма этого не получишь…

Ну и ладно, ничего!!!

Сейчас суну его в свой дневник, а отдам тебе прямо в руки.

Целую совершенно по-революционному,

Париж, май

1968

Афины,

23 мая 1968

Мадемуазель Рунарис!

Вообразите моё удивление, когда декан университета собственной персоной запросил встречи со мной. И ещё того больше — когда я узнал, что вы были в числе этих агитаторов, которые сеют хаос, разрушают и оплёвывают места столь священные, как Сорбонна, а то и бросаются булыжниками в стражей порядка! Мне стоило большого труда в это поверить. Я даже уверял его, что он ошибается. Но пришлось признать очевидное… Да, речь шла именно о вас!