Халлгримур Хельгасон - Женщина при 1000 °С

«Жаль, что война так быстро закончилась. А то мы еще больше бы выгадали!» — добавляет «Гвюдмунд» и получает в награду за эту фразу весьма вежливый смех.

Веснушчатая дама отставляет бокал, недоверчиво смотрит на него и спрашивает:

«Как называется это вино? Оно отличается от известных нам вин, не правда ли?»

Супруга главы министерства надувает губы, откидывается на стуле, а потом произносит тонкими морщинами вокруг рта и носа:

«Это шампанское».

С молоком оно явно не сочетается.

Вносят основное блюдо, щедро политое соусами: бараний окорок с Высокогорья с картофелем из своего огорода, а к ним варенье из ревеня и красная капуста. Взрослым наливают красного вина. У меня нет аппетита, я думаю о папе, который кукует в одиночестве на верхнем этаже, закрытый в комнате, словно уродец в клетке. А здесь скрипит шелк, звенит серебро, старушка расспрашивает, где можно достать nylon stockings [287] Нейлоновые колготки (англ.) . , а Веснушка отвечает, что, мол, «мой Йоуханн» знает одного человека «на базе» [288] Имеется в виду американская НАТОвская база близ Кеплавика, много десятилетий являвшаяся проводником американского влияния в Исландии. Об истории этой военной базы Герра немного рассказывала в гл. 131. . А я вдруг вспоминаю ту женщину-ногтегрызку на лестнице в Берлине. Я неожиданно отпиваю второй глоток шампанского и чувствую подступающую тошноту. Но тут бабушка поднимается. Кладет на стол большую белую салфетку и произносит несколько слов по-исландски:

«Благодарю всех, кто собрался здесь в этот вечер. Эта еда пришла к нам издалека, и много рук потрудилось, чтоб она вышла хорошо. Og så får vi [289] А потом мы получим… (датск.) скир на десерт».

Старуха сопровождает последнюю фразу легкой улыбкой, ответом ей служит добродушный смех гостей. Она бодро прибавляет:

«И непременно дайте знать девушкам, если захотите еще. Там framme [290] Впереди. Здесь : на кухне (датск.) . есть добавка!»

«Нет, уже закончилась», — подает голос Элин, стоящая посреди комнаты с серебряным подносом у бедра.

Кто-то издает короткий смешок, а хуторянин напротив меня разражается скоротечным приступом кашля, и лицо у него краснеет еще больше, становится почти фиолетовым, белки глаз пучатся, и он просовывает два пальца за ворот рубашки.

«Tak for det, Ella» [291] Спасибо тебе, Элла (датск.) . ,— одними глазами отвечает бабушка и еще некоторое время продолжает нахваливать банкет, а потом резко замолкает, наклоняется к дедушке и шепчет ему что-то на ухо, а потом садится. Президент вскакивает с места так быстро, что гости не успевают похлопать словам президентской супруги. Сегодня он за конферансье, но совершенно не подготовился: «Честь имею, честь имею… представить эту вел… великолепную певицу и нашу замечательную… Лоне Маргрете Банг, которая исполнит для нас две песни».

Двери открываются, и Лоне торжественно входит в столовую. Платье у нее, как и раньше, черное, а в волосах уже заметен первый снег. Пианист Ройтер входит за ней торопливым шагом и откидывает фалды фрака, садясь за рояль, стоящий в дальнем конце столовой. Этот рояль совсем недавно перевезли в президентскую резиденцию, и вокруг него разыгралась такая суета, что бабушке стало не по себе.

«Но нам в Бессастадире нужен рояль», — услышала я дедушкину реплику.

«Nåh? Skal hér være concert hver aften?» [292] Ну? У нас каждый вечер будет концерт? (датск.)

В честь окончания войны первая песня на идише: «Du sollst nit gein» . Публика слушает с почтительной улыбкой. Я вижу, что бабушка держит пустой бокал за ножку и, слушая, не сводит с него глаз, а дедушка смотрит на пение. Последняя песня — исландская «Детки играют», совсем как в тот памятный вечер в Скагене много бед тому назад. Певица низко кланяется под бурные аплодисменты и улыбаясь удаляется. Я вижу, как раскрасневшийся от аплодисментов дедушка смотрит на бабушку, а у той, напротив, в лице ни кровинки.

Дама в боевой раскраске, сидящая за главой министерства, спрашивает соседей:

«А на каком это было языке… первая песня?»

«Это идиш, еврейский язык», — отвечает ей г-н Кнудсен.

Ее муж, с мешками под глазами и вторым подбородком, произносит:

«Да? А почему она тогда сказала, что это в честь окончания войны?»

Глава министерства пытается объяснить ему, но предприниматель, сидящий рядом со мной, вынимает инкрустированный серебром портсигар и предлагает соседям белоснежные «Лаки Страйк». Я провожаю их жадными глазами, а берет их только его жена. Он зажигает сигарету сперва ей, потом себе, а толстяк напротив меня поднимает бокал с красным вином и начинает новую дискуссию: