Харуки Мураками - Норвежский лес [litres]

– Может, спрячемся куда-нибудь под крышу? – предложил я.

– Пойдем ко мне. Сейчас как раз никого. А то мы так простудимся.

– Однозначно.

– Мы как будто реку вброд перешли, – засмеялась Мидори. – Кр-расота!

В хозяйственном отделе мы купили полотенце побольше и по очереди высушили волосы. Затем доехали на метро до ее дома на Мёгадани. Мидори отправила меня в ванную первым, затем приняла душ сама. Пока не высохла моя одежда, дала банный халат, сама переоделась в тенниску и юбку. Мы пили на кухне кофе.

– Расскажи о себе.

– Что, например?

– Ну… чего не любишь?

– Курятину, венерические болезни и балабола-парикмахера.

– А еще?

– Апрельское одиночество и кружевные подстилки для телефонов.

– А еще?

Я помотал головой.

– Больше ничего на ум не приходит.

– Мой парень – точнее, мой прежний парень – не любил много разных вещей. Что я ношу короткую юбку, курю, сильно пьянею, говорю всякие пошлости, обзываю его друзей. Поэтому если тебе что-то не нравится во мне – говори, не стесняйся. Что смогу исправить, исправлю.

– В общем-то, ничего, – немного подумав, сказал я и кивнул. – Все нормально.

– Серьезно?

– Мне нравится любая твоя одежда, мне нравятся все твои поступки, слова, твоя походка и то, как ты пьянеешь.

– Что, и даже это?

– Я не знаю, как это можно изменить, поэтому пусть остается, как есть.

– Как сильно ты меня любишь?

– Как если бы расплавились и стали маслом все тигры джунглей в мире.

– Хм-м, – недовольно протянула Мидори. – Обними-ка меня еще раз.

Мы обнимались на кровати в ее комнате. Прислушиваясь к каплям дождя, мы целовались под одеялом и говорили обо всем на свете: от происхождения мира до методов варки яиц.

– Интересно, что делают муравьи в дождливую погоду? – спросила Мидори.

– Не знаю, – ответил я. – Убираются в муравейнике или проверяют запасы. Муравьи – работяги.

– Раз работяги, почему тогда не эволюционируют, а остаются муравьями?

– Не знаю. Но думаю, что структура их тела развивается. Например, в сравнении с обезьянами.

– А ты, оказывается, знаешь далеко не все. Я-то думала, в этом мире для тебя нет ничего неизвестного.

– Мир просторен.

– Горы – высоки, моря – глубоки, – подхватила Мидори, просунула в прорезь халата руку и взяла мой возбужденный пенис. У нее перехватило дыхание. – Ватанабэ, только без шуток – такой большой и толстый не поместится. Бр-р.

– Шутишь, – вздохнув, сказал я.

– Шучу, – прыснула она. – Все нормально, не беспокойся. Поместится – куда он денется? Слушай, а можно посмотреть поближе?

– Валяй.

Мидори нырнула под одеяло и принялась вертеть мой пенис. Оттягивать кожу, взвешивать на ладони мошонку. Высунув из-под одеяла голову, отдышалась.

– Классный он у тебя. Не льщу.

– Спасибо, – простодушно поблагодарил я.

– Наверное, ты не хочешь сейчас со мной? Пока все не прояснится?

– С чего ты взяла? Очень даже хочу. Но мне сейчас нельзя.

– Упрямый… Я бы на твоем месте согласилась. Сначала сделала, потом бы размышляла.

– Серьезно?

– Вру, – тихо сказала Мидори. – Я бы тоже не стала. На твоем месте я бы тоже не стала. Ты мне этим очень нравишься. Правда-правда.

– Как сильно? – спросил я, но Мидори не ответила. Вместо ответа она прижалась ко мне, поцеловала мои соски и начала медленно двигать рукой, сжимавшей пенис. Первым делом я подумал, что ее движения сильно отличаются от движений Наоко. Они обе делали это очень нежно и замечательно, но что-то отличалось, и я во всем этом чувствовал нечто совершенно иное.

– Эй, Ватанабэ, опять думаешь о другой?

– Нет, – соврал я.

– Правда?

– Правда.

– Не хочу, чтобы ты думал о другой, пока я так делаю.

– У меня и не получится.

– Хочешь прикоснуться к моей груди или вон там? – спросила Мидори.

– Хочу, но лучше пока не прикасаться. Когда все за один раз, возбуждение слишком сильное.

Мидори кивнула, сняла, повозившись, трусы и поднесла их к кончику пениса.

– Кончай сюда.

– Испачкаются.

– Не болтай чепуху, а то заплачу, – сказала Мидори. – Постирается, и делов-то. Не стесняйся – кончай, сколько сможешь. Если так переживаешь, можешь купить и подарить мне новые… Или не можешь от моих рук?

– Еще чего.

– Тогда кончай. Давай. Сюда.

Я кончил, и Мидори принялась изучать мою сперму.

– Смотри, как много, – восхищенно сказала она.

– Переборщил?

– Ладно уж. Чего там. Хм, дурашка. Кончай, сколько можешь, – смеясь, сказала Мидори и поцеловала меня.