Леонид Милош - Братья по крови

Но в тот злополучный вечер случилось непредвиденное. Правда, сначала все шло хорошо. Знакомство с красивой женщиной, обед в ресторане, затем приглашение поехать к нему домой. Дома лишняя рюмка водки начала туманить мозги, да еще очень некстати приехал Володя. С завистью покосился на соблазнительную фигурку молодой женщины.　

— Уступи ее мне, — шепнул ему на ухо Кальманский.　

— Иди ты!　

— Игорек, но я же с тобой любой бабой готов поделиться, а ты? Некрасиво!　

— Я ее сам хочу.　

— Тогда давай ее на двоих распилим.　

И Матросов согласился. Водка уже давно отпустила все внутренние тормоза. Он смутно помнил, как предложил ей любовь втроем. Она возмутилась, хотела уйти; Матросов влепил ей мощную оплеуху и стал стаскивать с нее одежду. Она царапалась, кусалась, звала на помощь. Но вместе с Володей они быстро одолели ее и сделали, что хотели. Потом какая-то суматоха, крики соседей, и вдруг появилась милиция. Володя уже успел к этому времени уехать, Матросов был один. Сначала он накричал на двух молоденьких сержантов — они плохо представляют с кем разговаривают! Но на них это не подействовало. Тогда Он принялся искать «непроверяйку», но она, как на зло, куда-то запропастилась, нашелся только паспорт. Матросова забрали в отделение. Позвонить не дали, и он заснул в тесной вонючей камере с какими-то бомжами.　

Утром долго не мог понять, где он и, вообще, что с ним случилось? Голова раскалывалась. Потом память вместе с реальной действительностью начала возвращаться. Матросов наорал на дежурного, велел подать ему начальника отделения. Но вместо этого какой-то щуплый парень с чистыми, наверное, как и совесть, погонами рядового так хряснул резиновой дубинкой по перегородке, которая разделяла их, что у Игоря Борисовича моментально прошло желание качать права. Ситуация становилась тупиковой. В животе неприятно бурлило, одежда была грязная, вонючая, на подбородке щетина, волосы спутались. Он мысленно представил себя в зеркале. Настоящий бандит-гопстопник, чья физиономия должна висеть на доске под броской вывеской — «Их разыскивает милиция».　

Целый день Матросов промаялся с бомжами и мелкими хулиганами, задержанными до выяснения личности. Потом его отвели в кабинет к следователю. И в следующую минуту Игорю Борисовичу стало совсем плохо. Следователь — молодой парень лет двадцати шести казенно зачитал обвинение по статье 117 части 2, расшифровал содержание статьи. Мог бы и не трудиться, Матросов прекрасно знал ее содержание — изнасилование при отягчающих обстоятельствах. Затем следователь положил перед ним акт заключения экспертизы и постановление о его аресте, подписанное районным прокурором.　

— Что же вы, гражданин Матросов, бывший работник милиции и такие вещи вытворяете! — осуждающе, но в то же время казенно-равнодушным тоном произнес следователь. — Лет на восемь срок потянет, и улики все налицо, куча свидетелей, так что дело ваше плохо.　

Все тело Матросова била мелкая дрожь. Сейчас он не на шутку испугался. Такой же испуг он испытал очень давно, когда его, молодого опера, за какую-то мелкую провинность начальник пообещал лишить партбилета. Но тогда все обошлось, отделался выговором, а начальник потом к нему подобрел, вместе даже водку пили.　

Сейчас все могло кончиться хуже, Матросов это понимал. Кальманский запросто забудет о нем, многочисленные друзья-начальники с большими милицейскими погонами побоятся даже с ним разговаривать, когда узнают, что он арестован, да еще по такой неприглядной статье.　

— Я не буду давать показания, — твердо ответил Матросов, — это все клевета и происки моих бывших врагов. Это обычная провокация, я прошу адвоката, любого, и тогда будем говорить.

Следователь недовольно закрыл папку с делом и равнодушно ответил:　

— Ваше право, только адвокат вам все равно не поможет.　

На следующий день из отделения милиции его перевезли в тюрьму. В специальной машине, под охраной, как и полагается. От Кальманского никаких известий.　

А Володя Кальманский эти два дня недоумевал, куда делся его дружок, — на работе не было, домашний телефон не отвечал. И только на третий день ему позвонили из какой-то неизвестной адвокатской конторы и сообщили о случившемся.　

Кальманский не бросил друга в беде, а быстро стал давить на все рычаги, чтобы мощная машина по заминанию уголовного дела как можно быстрее заработала. И она заработала. Тут же был сделан звонок одному из замов начальника милицейского главка, тот, в свою очередь, позвонил начальнику районного управления. Кальманский-старший лично приехал в горпрокуратуру к Порукову. Геннадий Владимирович с улыбкой выслушал своего приятеля, суетливо сунул в карман протянутый конверт с тысячью долларов. О больших суммах он и не мечтал, а сам никогда не торговался, стеснялся. Потом долго повторял фамилию.