Леонид Милош - Братья по крови

— Сука!!! Ты мне всю жизнь поломал! Паскуда! Я тебе ухо откушу!　

И Эдик накинулся на съежившегося и умирающего от страха парня.　

Крест, не поворачивая головы, включил зажигание и врубил первую передачу. Можно было ехать дальше, Эдик уже пришел в себя, раз снова принялся за свои психотерапевтические опыты.　

— Я тебя заживо загрызу!!! — ревел Эдик. И парень на глазах таял, становясь все меньше и меньше. Потом он громко вскрикнул и тихо заскулил, заплакал:　

— Больно!.. Не надо!.. Прошу!..　

Эдик все-таки прокусил ему ухо.　

Приехали на место. Женщину они оставили ждать в машине. Дом был двенадцатиэтажным, квартира находилась на последнем этаже. Поднялись на лифте.　

— Они могут не открыть, шеф приказал им; — робко глядя на Эдика, пролепетал один из парней.　

— Звони.　

Парень нажал на звонок. Еще раз. Тишина. Снова надавил кнопку. Но дверь никто не открывал.　

Парень со страхом посмотрел на мертвенно бледное лицо Эдика, оправдываясь, произнес:　

— Они точно там, только не открывают.　

— Сколько их?　

— Муж с женой, алкаши…　

Эдик внимательно оглядел дверь — толстая, ногой не выбьешь. И как на зло под рукой никакого инструмента. Крест догадался, о чем подумал Эдик, спросил:　

— Может, в машине что-нибудь найдем?　

— Не надо.　

Эдик посмотрел на парней.　

— Спускайтесь на первый этаж и ждите там. И не вздумайте соскочить, все равно найду.　

Парни тут же исчезли.　

— Полезли на крышу, — решительно сказал Эдик и, как кошка, проворно начал вскарабкиваться по лестнице, ведущей на крышу.　

Крест молча последовал за ним. Залезли на крышу. Подобрались к нужному окну, лежа, заглянули сверху. Здесь на крыше гулял сильный ветер. Внизу видны были слабо горящие, совсем малюсенькие уличные фонари. Крест еще с детства боялся высоты и сейчас в душе проклинал Эдика. Сдалась ему эта проститутка! Можно подумать, денег они много заработают!　

— Ну что, давай за мной! — сказал Эдик и уже занес правую ногу над зияющей бездной.　

От одной только мысли, что сейчас придется лезть следом за Эдиком, Кресту стало дурно.　

— Эдик, не надо, сорвешься! Давай я сейчас мигом слетаю за монтировкой и открою дверь. Слышишь, не надо!　

— Отвали!..　

На крыше от Эдика остались одни только руки.　

— Жизнь — дерьмо! — донеслось до Креста откуда-то снизу из темноты.　

Крест, лежа на животе, прислушался.　

Было слышно, как Эдик спускается вниз. Матерится. Затем что-то гулко хлопнуло, и в тот же миг посыпались разбитые стекла.　

«Значит, не сорвался» — подумал Крест и, вскочив на ноги, мигом помчался обратно вниз. Сейчас Эдик откроет ему дверь, и тогда они вдвоем… Но дверь никто не открывал, а в квартире что-то пару раз ухнуло, стукнуло, упало — и наступила тишина. Крест нервничал. Может, там милицейская засада? Или какая-нибудь другая банда пацанов?.. И они уже там скрутили Эдика и сейчас… Послышался щелчок замка, дверь отворилась.　

— Заходи, только не шуми, — как ни в чем не бывало сказал Эдик.　

Крест быстро прошмыгнул в квартиру. В одной единственной комнате, рядом с грязным матрацем, лежали скрючившиеся тела мужчины и женщины, оба тихо скулили. На полу виднелась кровь. А на кухне на табуретке сидела девочка с перемазанным от слез лицом и испуганно таращилась на Эдика. Эдик присел рядом с ней на корточки, погладил по голове:　

— Не бойся меня, кукла, я хороший дядя. Какая ты чумазая-то вся! Сейчас к маме пойдем, хочешь к маме?　

— Хочу.　

— Ну, тогда давай руку.　

Эдик с девочкой вышел в прихожую.　

— Возьми ее, — протянул он руку девочки Кресту. — А я пока объясню этим, чтоб больше так не делали.　

Крест почувствовал, как его огрубевшие пальцы доверчиво сжала детская ручонка. Такая нежная, маленькая. Крест никогда не держал таких в своей непутевой жизни и сейчас не знал, что сказать этой заплаканной малышке.　

— Пойдем, девочка, к маме, тебе бай-бай пора.　

— А где моя мама? Эти тетя с дядей сказали, что она умерла.　

— Да нет, они, паскуды, если так сказали, то есть, извини… они это самое… нехорошие люди, она внизу тебя ждет, твоя мама. Пошли.　

Заходя в лифт, Крест оглянулся и в приоткрытую дверь увидел, как Эдик подошел к лежащему мужчине и яростно стал пинать ногой того по лицу. Раздался протяжный вой, который затем резко оборвался.　

— Не делай больше так, приятель, не надо! — приговаривал над ним Эдик.　

Потом Эдик остановился, отдышался, подошел к матрацу, вытер о него перепачканные кровью ботинки, сплюнул на мужика и направился к выходу.