Леонид Милош - Братья по крови

Это выступление следователя произвело эффект разорвавшейся бомбы. Истерия нагнеталась. В тот же день по местному телевидению выступил заместитель городского прокурора Зубарев. Он открыто обвинил своего, шефа Порукова в свзях с мафией и тоже стал сыпать именами, фамилиями, кличками. Чаще всего упоминалась фамилия знаменитого Гаврилова Ивана Никитича, по кличке Крест. Именно его люди получали команды от Ходарькова на устранение Гидунова, Соловьева и Жиганова. Именно он — Крест начал акцию террора против казино, которые находились в круге интересов фирм, с которыми сотрудничал уважаемый Михаил Иванович. Про покойных говорили в очень уважительных тонах. А вот Гаврилов — самый настоящий злодей с тремя судимостями, против которого уже дает показания один из директоров казино Ефим Аронович, бывший подчиненный Креста. Да и выборы Ходарькова финансирует именно Крест. И фотографии у Зубарева даже имеются, где они все вместе пьют на какой-то презентации — Ходарьков, Крест, Поруков, Быстров…　

Новая бомба, новый взрыв и новые потери. В тот же день из Москвы летит срочный приказ об отстранении Порукова от занимаемой должности. Зубарева назначают исполняющим обязанности городского прокурора. Полетели головы и в Генеральной прокуратуре.　

Вторник. До выборов остается один день. Штаб Ходарькова даже не защищается, послушно подставляя себя под безжалостный ураган критики и обвинений. Ходарьков вот уже несколько дней нигде не выступает, ему не до выборов, он консультируется с адвокатами. Остапчук открыто заявляет в прессе, что послал на имя Генерального прокурора уведомление с просьбой о взятии Ходарькова под стражу. Генеральный прокурор должен обратиться в Думу, чтобы депутаты разрешили прокуратуре арестовать Ходарькова. Уж больно серьезные факты свидетельствуют против мэра — и убийство политических противников, и явная связь с криминальным миром. Судьба Николая Семеновича для всех уже решена, теперь никто не сомневался, что его со дня на день ждут тюремные нары.　

Прошла среда. Наступил четверг — день выборов. Они прошли тихо и спокойно, без эксцессов. На следующий день огласили результаты. За Жиганова проголосовало девяносто семь процентов избирателей, за Ходарькова только три процента. Все, выборы закончились. Истерия тоже. Перерыв…　

Последние двое суток Сергей почти не спал. Сидел у телевизора и ждал. И вот она — долгожданная победа. Противник повержен. Все коммерческие фирмы Берзина, вся структура его тайной организации в течение недели, максимум двух, будут уничтожены. Полностью и окончательно. Обвинение в коррупции, в связях с мафией и политических убийствах — очень серьезное обвинение. Зубарев вместе с Остапчуком уже вовсю действуют. Активно суетился и помогал им Быстров, все эти обвинения в его адрес жутко действовали на нервы, и он сейчас мечтает лишь об одном — как можно скорее убраться на пенсию.　

Горчаков прекрасно понимал, что самого Берзина ему не достать. Да и зачем это надо? Сам Берзин ему не нужен. Финансовая база обесточена, и Борис Николаевич сам по себе теперь не опасен. Всех его помощников, — тех, кто в тени, — тоже не достать. Официально обвинение не предъявить, нет фактов. А вот тех, кто все это время был на виду, вроде бандитского авторитета Гаврилова, запросто можно засадить за решетку. Со сменой руководства в городской прокуратуре это будет еще проще. А пока идет добитие противника, можно спокойно лететь в Германию и заключать договор с господином Раушельбахом. А потом отдыхать.　

Сергей сильно, просто смертельно устал. Вся эта предвыборная борьба измотала его в конец. Если древневосточные теории о нескольких жизнях человека верны, то Сергей нес в себе сейчас заряд усталости на все эти жизни. К тому же он устал от одиночества, одиночества души. Людей вокруг него крутилось много, но по-настоящему близкого, своего, любимого человека, каким раньше была для него Маша, не было.　

Он часто вспоминал ее и тосковал по ней. Сейчас он сильно жалел, что не протянул тогда ей навстречу руку. Ведь он ее по-прежнему любил, а она пришла к нему покорная, смиренная, пришла с покаянием и любовью. Но какой-то злой чертик засел тогда ему в душу, в нем взбрыкнула гордость, заиграло обиженное мужское самолюбие, и он оттолкнул ее. А минутой спустя пожалел об этом. Сколько раз потом он порывался позвонить ей. Но решимости не хватало. Как и тогда, в далекой юности.　

Еще не дожидаясь четверга и самих выборов — чего ждать, когда и так все ясно, — Шустак рванул в аэропорт. Лишь бы поскорее пересечь границу и исчезнуть из России. В том, что Берзин подставил и его, и Ходарькова у Николая Николаевича сомнений никаких не было. Он послал Берзину более тридцати сообщений, и ни на одно не получил ответа. Это было очень странно и непонятно.