Леонид Милош - Братья по крови

— Но я же для тэбя старый, хотя я…　

— Ну что ты! Мне ровесники совсем не нравятся. Мне нравятся только взрослые мужчины, такие как ты. И с волосатой грудью, — она нежно, уже в который раз провела своими бархатными пальчиками по его шерсти на груди, — и к тому же мне так понравилось с тобой в постели, ты настоящий половой гигант. Я три раза кончила, а с Мишей ни разу не кончала…　

Георгий Анастасьевич был от счастья на седьмом небе. До этой девочки он с трудом спал один раз в неделю с женой и один раз с любовницей. Потенция явно падала, а ему хотелось чувствовать себя настоящим джигитом, как двадцать лет назад, когда он мог зараз обслужить пятерых девчонок. Да так, что они визжали от счастья и просили у него пощады. Но, видно, с возрастом он стал слабеть. Георгий Анастасьевич даже подумывал обратиться к знакомому профессору-сексопатологу. Но сдерживало чувство неудобства, мало ли кто из друзей узнает. Ведь все, даже на работе, считают его сексуальным монстром.　

И вот эта девочка вдохнула в него вторую молодость. Ей действительно хорошо с ним, как она стонет, как сексуально извивается всем телом, а как громко кончает! Да и он молодец, целых два раза за одну ночь смог, такого уже пять лет с ним не было. Она получше любого сексопатолога вылечила его.　

Остаток той ночи он спал хорошим богатырским сном, с храпом. Утром они проснулись почти вместе, улыбнулись друг другу. Он нежно и очень бережно обнял ее, притянул к себе:　

— Наташэнька, любимая моя!　

— Приготовить тебе завтрак? — спросила она, все так же как и ночью гладя и перебирая его волосы на груди.　

— Сдэлай.　

Она упорхнула на кухню, и он, пресыщенный, все-таки залюбовался ее голым телом. Василия до сих пор не было. Молодец, соображает, настоящий друг.　

Она приготовила завтрак — кофе, бутерброды с сыром, яичница. Принесла все это на подносе прямо ему в постель. Забралась рядом. На ней уже был халат.　

Георгий Анастасьевич полулежа пил кофе, жевал бутерброд и с удивлением подумал, что так по-настоящему счастливо не чувствовал себя давно. Да, ему эта девочка понравилась сразу — высокая блондинка с сексуальными ногами и красивым привлекательным личиком. Разве такая может не нравиться? Да, он с самого начала задумал поиметь ее, насладиться в ее объятиях. Но чтобы заводить с ней длительные отношения — об этом он не думал. Да еще этот идиот Миша. Все-таки, как ни крути — он ее жених, и будет ее доставать, а она рано или поздно проговорится. Сразу видно, девочка в этих делах неопытная, неискушенная. Вон, как первый раз его стеснялась. Правда, потом разошлась так, что и не остановить было. Ведь сама сказала, что никогда раньше с другими не кончала. А кончает она, просто дух захватывает, как кричит, как стонет! Да, Георгий Анастасьевич, ты еще мужик-молоток!

— Слушай, Наташэнька, у мэня к тэбе прэдложение. Я сниму для тэбя квартиру, и мы будем вмэсте.　

— Но… А как же Миша, работа?　

— Забудь о нем, зачэм он тебе такой сдался. Считай, я его уже уволил. И работать тэбэ нэ надо. Я тэбэ тысячу в мэсяц давать буду. Я бы и сам развелся, честное слово, Наташэнька, но у нас так нэ положено, у мэня все-таки взрослые дети. А, что скажешь?　

Это неожиданное предложение удивило Наташу. Георгий Анастасьевич казался таким серьезным, богатым. Наверняка у него и без нее куча молоденьких девушек на разный вкус. Но ведь для всех он снимать квартиру не будет, да и деньгами сорить тоже. Он человек практичный, сразу видно. Значит, что-то серьезное к ней у Георгия Анастасьевича.　

— Даже не знаю.　

— Не отказывай, прошу.　

— Ладно, подумаю.　

— А что думать? Соглашайся, я на руках тэбя носить буду, покупай сэбе все что угодно, любые шмотки!　

— А мое прошлое, Георгий, тебя не пугает? — осторожно издалека начала Наташа, — ведь у меня кроме тебя и другие мужчины были.　

— О чем ты говоришь, дарагая! Я ведь тоже не малчик.　

— Все равно надо подумать.　

— Когда дашь отвэт?　

— Через неделю.　

— Нэт, два дня, чэрез два дня я снова захочу тэбя, и еще силнэе!　

— Ну ладно, через два дня.　

Он записал ей номер своего рабочего телефона.　

Дома она не была три дня. Мать недовольно посмотрела на дочь:　

— Где это ты шляешься?　

— У подруги.　

— Не ври мне! Вон, как расфуфырилась! И кто только тебе такие подарки делает? Ох, чует мое сердце! Ох, чует неладное!　

— Ладно, мама.　

— Ладно, ладно, — ворчала женщина, — а ведь и не знаешь, кто к тебе приходил только что.