Леонид Милош - Братья по крови

— Ну, вперед, и с Богом! — послышалась команда командира, и пятнадцать теней бесшумно двинулись вниз, в сторону заснувшего кишлака.　

Двух человек охраны Степаныч вычислил сразу. Каждого убрали почти одновременно выстрелом в голову из пистолетов с глушителями. Никто ничего не заметил, даже собаки не подняли свой тревожный лай. Путь в кишлак был открыт. Шли группами по три-четыре человека. Первая группа заходит слева, вторая — справа, остальные по центру. В живых не должен остаться никто. Первый боец в каждой группе уже держит наготове в каждой руке по пистолету с глушителем, остальные чуть сзади, с автоматами наизготовку. Нападать лучше всегда без шума, эффект поражения гораздо выше.　

Неожиданно где-то сбоку залаяла собака. Послышался чей-то голос, еще один. Явно недовольные, возбужденные. Пистолет с глушителем уже смотрел в сторону душманов. Раздались один за другим два хлопка. Оба душмана, как подкошенные, рухнули. Рядом в доме послышался шум, возня. А собака все лаяла и лаяла. И тут откуда-то сбоку прогремела длинная автоматная очередь, за ней вторая, третья. Теперь можно было уже и пошуметь. Вовка увидел выскакивающих на улицу душманов, вскинул к плечу автомат и, вспоминая инструкции Степаныча по огневой подготовке, дал несколько коротких очередей.　

Бой длился недолго. Душманы в темноте ничего не видели, спецназовцы расстреливали их почти в упор, не целясь. Потом обошли каждый дом, отыскивая уцелевших и спрятавшихся. Все чисто, ни одной живой души.　

Уходили из кишлака быстро, время терять было нельзя. Один из душманов что-то успел сообщить по рации. Возможно, помощь сюда уже двигалась.　

Первые километров пять бежали, до тех пор пока двое из бойцов не начали сдавать. Бег по горам с полной экипировкой, да еще ночью — не каждому спортсмену под силу. Одежда на Вовке была вся мокрая, лицо влажное от пота и усталости.　

Погони не было, и одно это радовало. Под утро радист связался с талибами. Да, встреча состоится, как и договорились. Место встречи — горная расщелина у ручья. Удобное местечко и для засады, и для нападения.　

Талибы уже ждали их. Степаныч остановился:　

— Вы двое обойдите слева, а вы трое — справа. Пулемет и оба гранатомета оставьте здесь, в случае чего, долбите напрямую. Со мной пойдут четверо.　

— Командир, а как же ты, если…　

— Я приказываю открыть огонь на поражение, ясно?!　

Голос Степаныча на этот раз звучал угрожающе зло. На войне как на войне. Пулю и от своих запросто схлопотать можно, тут уж ничего не попишешь.　

В первых лучах предрассветного солнца далекие фигуры афганцев видны были совсем отчетливо. Человек десять. Вовка попал в ту самую четверку, которая сопровождала Степаныча. Ощущение мерзопакостное, рубаха неприятно липнет к спине. Если начнется заваруха и наши ударят из двух пулеметов, то все, как говорил покойный командир четырнадцатого воздушно-десантного полка, — звиздец полный!　

Подошли ближе. Степаныч тихо сказал одному из бойцов:　

— Аппаратуру приготовил?　

— Да.　

— Тогда включай.　

Видеокамера была спрятана у парня в сумке, Вовка еще раньше успел ее заметить. А из сумки тянулся незаметный проводок к одной из пуговиц халата, в который был облачен боец. Обычная пуговица, как и все остальные, а на самом деле миниатюрный видеообъектив.　

Подошли, поклонами поприветствовали друг друга. Говорили только по-восточному, и среди непонятных слов Вовка различал только два знакомых — Аллах и Аллах-акбар.　

Обе стороны часто вспоминали про Аллаха, и явно в уважительных тонах. Вместе с переводчиком Степаныч тоже вставил несколько фраз на их языке. Душманы в знак согласия закивали. Потом Степаныч демонстративно выставил вперед указательный палец с резко поднятым вверх большим и, словно ребенок, застрочил из него:　

— Та-та-та-та!　

Душманы заулыбались, они прекрасно поняли этого наемника — то ли немца, то ли француза. Догадался и Вовка — мол, если будет хороший заказ и хорошие деньги, то мы любого готовы — та-та-та-та!　

Потом один из талибов передал Степанычу пузатый потертый саквояж. Степаныч открыл его, удовлетворенно перебрал несколько толстых пачек денег, перехваченных резинкой, закрыл, щелкнув замками.

Снова поклоны, руки сложены перед собой домиком, и хвала их местному господину — Аллаху. Разошлись.　

Удаляясь, Вовка всей спиной чувствовал за собой сзади взгляды этих горцев. Чувство очень странное, неприятное. А если они сейчас передумают и полоснут их очередью, ведь такие деньги на дороге не валяются! Сколько там этих стодолларовых пачек — тридцать, сорок? Но за спиной было тихо. Через несколько шагов Вовка не выдержал и оглянулся, палец все время неотрывно лежал на спусковом крючке автомата. Душманов уже не было, тоже ушли.