Леонид Милош - Братья по крови

Крест достал из резного ящика старинного секретера пистолет, заслал патрон в патронник, снял с предохранителя. По старой привычке засунул пистолет за ремень брюк, накинул плащ и торопливо вышел на лестницу. Там его уже ждал Серж с помощниками.

— Машина внизу, — только и успел сказать Серж, как Крест стремительно прошел мимо него и двинулся к выходу.

Шестисотый «мерседес» и джип «мицубиси-паджеро», оба начищенные до блеска, стояли, тихо урча мощными моторами. Еще четверо охранников ждали шефа в машине. По городу его всегда сопровождало не меньше шести вооруженных людей. Последний год Крест боялся покушения, и от этого нервы изрядно расшатались. Сколько раз по молодости в него стреляли, резали его, и все Бог миловал. Он никого и ничего не боялся, считая, что пуля попадет в кого угодно, но только не в него.

Сейчас он уже так не думал. Все-таки годы берут свое, постарел.

Иван Никитич, весь сжавшись, юркнул на заднее сидение огромного черного «мерседеса». В голове тут же мелькнуло — слава Богу, на улице пока не пристрелили. Машины тронулись, а сердце снова сжалось в неприятном ожидании. Перед глазами неотступно стояло навязчивое видение — к днищу машины прикреплена взрывчатка с тоненькими цветными проводками, и вот сейчас кто-то уже нажимает кнопку… Нет, взрыва не было, машина плавно катилась дальше, затылок Сержа невозмутимо покачивался из стороны в сторону на переднем пассажирском сидении.

Только сейчас Крест почувствовал, как он ненавидит окружающих его братков и всю эту чертовски неспокойную жизнь. А ведь он долгие десять лет стремился к этому — к этой власти, к этой роскоши. И на хрена ему все это нужно, если он даже не может спокойно закрыть глаза и, откинувшись на заднее сиденье, просто расслабиться и ни о чем не думать. Не может. Потому что навязчивая мысль о взрывчатке под днищем автомобиля продолжает и продолжает сверлить мозг.

— Давай на Петровскую набережную, — приказал водителю Крест. — Вон там, за углом, остановись… Все, сидите здесь, я дальше один.

— Никитыч, может, я с тобой? — робко предложил Серж.

— Я сказал — один! — грубо ответил Крест и торопливо вышел на улицу.

Вот сейчас точно шлепнут. Ба-бах, и нету тебя. И прямиком в ад покатил. С такими грешками, как у него, точно в ад отправят. На земле мучился, а потом то же самое на небесах. Крест споткнулся и зло выругался.

Шефа всей их мощной организации в узком кругу звали Учителем. Кличка прилипла с легкой руки Эдика Бешеного, бывшего главаря банды. Сейчас Учитель настолько законсервировался, что почти ни с кем не общался. Правда, съездил только что вместе с Крестом в Сургут, почву для выборов подготовил — и обратно к себе в Америку укатил. Здесь, в России, Учитель постоянно контачил только с одним человеком и то через спутниковую связь и хитроумную компьютерную сеть, закрытую для посторонних сложными секретными кодами. К этому человеку сейчас и шел Крест. К нему он имел право приходить только один. Учителя и его ближайшего помощника никто из рядовых бойцов Креста не должен был знать в лицо. Для всех, в том числе и для милиции, главный в их тайной организации именно он — Крест.

Иван Никитич миновал проходной двор, словно мелкий воришка, оглянулся. Вроде бы никого. Двор — колодец, старые дореволюционные дома с облупившейся по стенам краской. А вот и нужный подъезд, мрачный и темный.

У квартиры номер семнадцать Крест остановился, три раза нажал на звонок. Там его ждали, он это знал.

— Кто? — глухо послышалось из-за двери.

— Это я.

Дверь медленно отворилась, и Иван Никитич прошел внутрь. В ту же секунду из темноты прихожей послышалось злобное рычание. Каждый раз, когда Крест бывал здесь, хозяйский ротвейлер встречал его этим угрожающим рыком.

Иван Никитич испытывал такую же неприязнь к четвероногому «другу».

— Проходи, Ваня, раздевайся, — пригласил хозяин, отступая в глубь прихожей.

Это был высокого роста крепкий мужчина, далеко за сорок, с жидкими, зачесанными на лоб светлыми волосами, клинообразной бородкой и покатым крутым лбом. Умное, волевое лицо. Единственное, что при первом взгляде сразу поражало в нем, — глаза, они смотрели пристально, холодно и жестко.

Хозяина квартиры звали Михаилом Трофимовичем Горячим, и свою фамилию этот человек полностью оправдывал — импульсивный, вспыльчивый, но всегда доводящий начатое до конца. Ничего не забывающий.

Они прошли на кухню. Они всегда беседовали только на кухне, и Креста это очень обижало. Ни разу в комнату не пригласил. Частенько Михаил Трофимович разговаривал с Крестом пренебрежительно — покровительственным тоном. И каждый раз Кресту очень хотелось заехать по этой бородато-умной физиономии, но он сдерживал себя. Если бы этот умник хоть раз попал на зону, его опустили бы в первый же день. К таким, как Крест, он бы и близко не подошел. А здесь, на воле, он из себя черт знает кого корчит.