Леонид Милош - Братья по крови

— Если бы не этот черт Марголин, — говорил подполковник, — нам бы всем давно того… звиздец на холодец, товарищ полковник.　

— Я понял, понял…　

— Ну а то, что он нес такое в открытом эфире, так в шоке был. Так что извините, това…　

— Ладно, не вставай, лежи! — перебил его комдив.　

Орден Вовке вручал лично Крапивин. Крепко пожал руку, потом не удержался и порывисто обнял.　

— Спасибо тебе, сынок…　

— Да что вы, товарищ полковник, я, это самое…　

— Молодец! Своих товарищей вместе с командиром спас, а это святое. Поздравляю!　

Вовка гордо выпятил грудь с только что прикрепленным орденом и по уставу громко отчеканил:　

— Служу Советскому Союзу!　

Трагедия случилась почти в самом конце Вовкиной службы. До дембеля оставалось каких-то три месяца. На этот раз базировались они рядом с Кандагаром. Приказ поступил　рано утром. Срочно выйти в квадрат «А» и тремя группами, атакуя с двух сторон, уничтожить одну из мощных группировок противника. По данным разведки, человек двести. На вооружении у них бронетехника, артиллерийские орудия, крупнокалиберные минометы. Заварушка намечалась серьезная.　

Четырнадцатый воздушно-десантный полк в полном составе двинулся на перехват противника. К концу дня, когда основная часть пути была позади, разъединились. Два батальона взяли резко вправо, а третий батальон двинулся левее. Связь между собой держали постоянно.　

Душманы напали ночью. Неожиданно и стремительно. Смело и очень профессионально врезались в самую гущу наших бойцов. Началась суматошная перестрелка. Бой шел до самого утра, и только тогда стало ясно, что командованию подкинули явную дезинформацию. Общая группировка душманов была никак не меньше тысячи. Духи отрезали третий батальон от основных сил, разделили его на две части, заперли в горном ущелье и начали массированный обстрел. Сначала артиллерией и минометами, а потом пулеметным огнем вперемешку со снайперской стрельбой. Самое плохое было то, что командование полком тоже оказалось запертым в горном ущелье вместе с остатками бойцов третьего батальона.　

Вовка тоже оказался среди них. В живых осталось человек тридцать, боекомплект на исходе. Несколько часов боя — и все, кранты! А духи с каждой минутой напирали.　

— Всем стрелять одиночными! — приказал Трофимов. — Беречь патроны. Радист, родимый, давай, не спи!　

Радист не спал. Он отчаянно уже несколько часов подряд передавал в эфир одно и то же. Пришлите помощь! Срочно! Но ответа не было, и помощи тоже. Все прекрасно понимали, что прорваться к ним было невозможно, неприступные горы надежно перекрыли все подходы и пути. Ловушка.　

Красное от бронзового загара и жаркого боя лицо командира полка покраснело еще больше, когда он сам пытался через рацию достучаться до своих товарищей, которые были в каких-то десяти-пятнадцати километрах от них.　

— Мы здесь и часа не продержимся! — кричал он в динамик. — Духи напирают как ненормальные, мать их… Родненький, ну давай, постарайся… Я понимаю, все понимаю, но у меня люди гибнут, сейчас нас всех передавят. Вызови «вертушки», пусть подсобят. У, черт!..　

Пуля задела плечо по касательной. Кровавая полоска выступила на рукаве гимнастерки.　

Подполковник схватил лежащий рядом пулемет, вскинул к груди и открыл огонь. Подобравшиеся почти вплотную двое душманов неестественно вздрогнули и в следующую секунду безжизненно посыпались-покатились вместе с камнями вниз.　

Но остальные духи уже подбирались ближе и сейчас расстреливали остатки уцелевших ребят. Часа продержаться никак не удалось.　

Вовка поспешно швырнул оставшиеся две гранаты, патроны в его рожках уже кончились. А через мгновение совсем рядом ухнул такой мощный взрыв, взметнувший огромное облако камней и пыли, что, казалось, все небо затянулось этой страшной чернотой. Прежде чем потерять сознание, перед Вовкиным взором, словно в немом кино, проплыло перекошенное от ярости и злости обветренное лицо Трофимова. Держа пулемет наперевес, он прижался к скале и остервенело палил в разные стороны. Вокруг него уже лежало не менее десятка душманов. Но взять живым его никак не удавалось. Несколько кровавых пятен обильно окрасили изодранную гимнастерку.　

Пулемет замолчал, бессильно стукнулся стволом о каменистую землю. Трое душманов тут же рванули к нему. Но комполка, сползая вниз, слабеющей рукой все-таки успел вытащить «стечкина» и в упор расстрелял этих троих. Где-то сбоку снова ударила очередь, пули стали яростно разрывать грудь полковника, и он, выронив пистолет, с закрытыми глазами и очень спокойным лицом медленно сполз на землю и упал вниз, раскинув руки.