Кирилл Апостолов - Времена и люди

Может быть, шофер и прав, подумал он, скорее всего, прав. Чем больше людей со здоровой первоосновой в наш сумасшедший, наэлектризованный, мчащийся на сверхскоростях век, тем лучше и для нашего века, и для человечества.

Когда джип вполз на плато, уже смеркалось, и голые деревья в полутьме выглядели не столь безотрадно. Но он уже и не реагировал на них. Перед глазами стояла гладкая вертикаль мраморного карьера — Стена. Она одна занимала его ум.

Никогда не видел он в Ушаве такого количества людей, сосредоточенных на одном месте. Летом в этот час крестьяне обычно еще в поле, на пастбище или во дворах — обихаживают скотину; зимой, собравшись по трое-четверо, играют в карты, попивая ракию, — всем известные местные «мужские посиделки». Сейчас же едва ли не все мужское население высыпало на маленькую площадь перед освещенной пивной. Людей много, а тихо, словно только что с кладбища вернулись. И не спешат по обыкновению навстречу, не окружают машину, не слышно грубоватых шуточек. В осунувшихся лицах с длинными прямыми носами, по которым сразу узнают ушавчан, сдержанность и даже враждебность.

Подошел бригадир, спросил, идти ли опять в библиотеку… Те, что стояли поближе, услыхав его слова, глухо загудели:

— Нечего ходить, здесь все…

— Хоть во дворец запихни, нам легче не станет.

— Товарищ председатель приехал!.. — повысил голос бригадир, но ему не дали договорить:

— Да чего там, с нами все ясно! Нам куда глаза глядят…

Из задних рядов донеслось:

— Да ладно, мужики! Крестьяне мы, и место наше здесь, при земле, при семьях, да и не старое время, коллективное хозяйство-то… помогут… сейчас они нам, потом, надо будет, мы им.

— Как бы не так! Камни, что ли, грызть?! — прервал его срывающийся от злости хриплый голос. — Чья бы корова мычала, твоя бы помолчала! И пенсия идет, и сын в городе начальник. А ты в нашу шкуру влезь!

— От других дождешься! — выкрикнули с другой стороны. — Помогут, когда рак свистнет.

— Я-то знаю, как из беды выкрутиться. Есть путь. Да только наш председатель не из тех, кто за народ радеет. Был бы бай Тишо, он бы все устроил. Есть специальный фонд. Так нам из этого фонда…

— Держи карман шире! Над ним не каплет. Месяц прошел — пжалста, сотенки! Еще месяц — еще сотенки!

— Люди, — попробовал остановить их Костадин, — послушайте!

Да куда там!

— У него и жена не работает, а наши с утра до ночи вкалывают.

— Хватит! — перекрывая шум, рявкнул Сивриев. — Не для того приехал, чтобы глупости слушать. Кому погорланить охота — катись отсюда! А у кого голова на плечах, оставайтесь — поговорим.

— Эй! Полегче! — снова взвился уже знакомый озлобленный голос. — Мы тебе не быдло. Вы тут нам байки заливаете, какие только вам в голову лезут, а мы не смей и боль свою высказать?! Слав, давай дальше!

— А что, неправду, что ли, говорю? У него мадам — она дома сидит, а наши спины гнут. А попробуй не пойди, так в животе-то пусто будет. Вот такая между нами разница, товарищ Сивриев. И не можем мы с тобой быть братьями, как тут давеча дед Стефан распространялся. Родство в нужде познается, так-то. А вы один за другим: «Не бегите!» А что тут делать? «Засеем на зеленую массу…» Засеем, мы работы не боимся. Да только этим беду не поправишь, половины дохода не получить. Вы нам это предлагаете, лишь бы мы без дела не сидели. Так мы тебя об одном просим: будь человеком, не мешай! Уж мы сами как-нибудь выкрутимся.

— Последний раз спрашиваю: идем в читальню говорить по-людски или нет? — выкрикнул он, еле сдерживая ярость.

— И тут сойдет, — ответил все тот же срывающийся, хриплый голос. — Мы говорим тут, говори и ты. Не бойся, услышим. Как, народ, послушаем начальство, а? За эти дни не ты первый: и бай Тишо, и секретарь… Еще один вразумлять явился. Давай! Слушаем! — И он уселся прямо на землю, скрестив ноги.

Еще несколько человек демонстративно уселись рядом с ним, а остальные — кто на корточки, кто подстелив куртку, пиджак…

— Значит, дело говорить? — оглядел он еле видную в сгустившихся сумерках толпу, пытаясь унять в себе рвущийся наружу гневный протест. Мелькнул в голове рассказ Ангела о встрече с ними секретаря партбюро. — За этим и приехал, а не Евангелие от Матфея читать.

Из темноты донеслись недоверчивые возгласы.

— Завтра начинаем разрабатывать Стену. Работу искали? Вот вам работа. Ну так как? Все равно побежите из села?

— Сверху разрешили? Вот это да! Недаром у нас власть народная. Попадешь в беду…

— Пока мое только решение. Но приказ издам по всей форме. Перед законом, если что, сам и отвечать буду. И перед… От вас одно требуется — работайте!