Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— Я не злюсь на тебя, старик.

— Ты знаешь, что мой отец пропал, когда мне было два года. В пять я решил работать в полиции. Чтобы разыскать его, — они вернулись к лестнице. — И ты… — Дорнхельм, который частенько бывал так груб, запнулся и медленно закончил, — …ты мне вроде сына. Ты же это знаешь.

— Я знаю это, — сказал Ритт. — Тебе не припоминается ничего смешного?

— Чего смешного?

— Вспомни, пожалуйста, что-нибудь смешное…

Они шли дальше.

Очередная фонограмма поведала, что сейчас двадцать три часа двадцать одна минута двадцать две секунды… Колдуэлл дошел до черного «кадиллака», поправил кофр с магнитофоном и открыл дверь заднего сиденья автомобиля. И отпрянул в испуге. На заднем сиденье без движения, с открытым ртом, лежал его шофер. Мысли в голове Колдуэлла проносились одна за другой. Мертв? Усыплен? Человек за рулем — среди нас он никто — слишком мелкая сошка. Его никогда не видели. По…

Он не успел до конца додумать мысль. Быстро подошедший крупный мужчина в сером костюме сильно ударил его по голове рукояткой пистолета. Колдуэлл упал, как подкошенный. Мужчина схватил кофр с магнитофоном, побежал прочь и исчез за строительными лесами. Шофер черного «кадиллака» повернул назад, рванул дверцу машины на себя и стремительно уехал. Колдуэлл лежал на мостовой. Вокруг его головы образовалась лужа крови. Подошли люди. Одна женщина закричала.

Следующая фонограмма…

Пятница, 16 сентября: гостиница «Три короля» в Базеле — одна из самых красивых в Швейцарии. Ее — как обычно — предложил Филипп. Ну и что. Ведь платят Йошка Циннер и франкфуртское телевидение.

Мы вернулись в гостиницу ранним вечером, потрясенные этим Лодером и его отцом. В Бинцене их называют солнечными старателями.

Это был длинный день. Все еще очень теплый. У Филиппа и у меня в номере общий зал, спальни слева и справа. В гостиницу вход с улицы. Она расположена прямо на Рейне, на который выходят французские окна нашего номера. Обстановка в античном стиле, балконы с шезлонгами и столиками. Водная гладь блестит в лучах солнца. Чуть выше по Рейну в сторону Кляйнбазеля — большой мост. Я вижу автомобили, трамваи, великое множество людей, но шум, как ни странно, не проникает к нам. Заколдованно и тихо, как в сказке, сейчас на нашем балконе. Мимо беззвучно скользят буксиры, по течению и против, разноцветные буксиры и их длинные баржи, с тяжелым грузом, глубоко погруженные в воду. Когда такая пара подходит достаточно близко, волны ударяются о толстые стены под нами.

Мы долго не разговариваем.

Наощупь я ищу его руку. Он крепко держит мою. И мы молчим.

Пусть так будет и дальше, думаю я. Хочу я. Желаю я. Надолго и без спешки. Документ…

На кораблях — флаги разных стран. Часто мы видим играющих на палубе детей. Женщины развешивают белье. Камбузы, рулевые рубки с открытыми дверями. Мужчины за большими штурвалами. Остальные лежат на солнце, спят, читают. Один играет на губной гармошке. Иногда ветер доносит до нас музыку радио. Так много буксиров, так много барж. Так велики мир и тишина. Как было бы здорово пойти с ними в плавание, говорю я, имей мы на это время. На буксире вниз по течению до Голландии… Великолепно, говорю я. Так прекрасно это все, Филипп. — Он молчит. — Я очень рада, говорю я. Всему тому, что показал нам Лодер. Устройство с гибридом магнезия. И то, что он рассказал о сети из людей вокруг земного шара… Это конференция — «Зеленая энергия»… я же сказала тебе, Филипп, что катастрофы может и не быть. Что у нас еще есть шанс. Это не конец света. Помнишь ли ты, что я говорила это?

Да, я помню, конечно, тот вечер на балконе над рекой, а сейчас сижу в своем доме Ле Фергерон в Шато-де-Оекс и читаю дневник Изабель. Она писала эти слова в середине сентября 1988 года. А сейчас… а сейчас!

…Это не конец света, говорю я. Или только в совершенно определенном смысле, а именно: это — начало нового, лучшего.

— Да, Изабель, — говорит он.

Между нами все ясно. Все, как я и представляла себе со дня нашего знакомства. О да, я могу доверять своему первому чувству. Оно никогда не обманывает меня. Я — типичные Весы.

Я должна громко сказать это, так как он подшучивает.

— Да, что у нас есть? Типичные Весы.

— Весы, ты конечно, можешь не знать этого в своей универсальной необразованности, Филипп, это — кардинальный знак воздуха.

— Прости, чего?

— Ну, они духовно акцентированы, если следишь за моей мыслью, мой друг, не связаны с земным бытием, не материальны.