Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— Я больше не хочу лечиться кортизоном.

— Даже тогда, когда ничего не сможешь делать?

— Даже тогда. А, будь оно все проклято! О’кей. Давай попытаемся. Может, станет лучше.

Кати радостно подбежала к старому шкафу и достала хромированную коробочку.

— Ах, Бернд, я так рада, что ты согласился делать уколы! Ты увидишь, это быстро поможет, — она поставила коробочку на колченогий столик. — Снимай рубашку.

Она втянула в шприц содержимое ампулы, потом положила шприц на пачку платочков и ваткой, смоченной в медицинском спирте, протерла кожу на правом предплечье Экланда.

— Сейчас буду колоть, расслабь мускулы.

Она воткнула иглу ему в плечо. Экланд вздрогнул. Кати медленно выжимала жидкость из шприца.

— Господи, когда боль пройдет, то десять свечек принесут мне двойную радость, — тихо сказал она.

— Да, — подтвердил Экланд, — пять для твоих угрей, пять для моих плечей.

С улицы из громкоговорителя донесся голос, снова протяжно загудел локомотив и послышался удаляющийся стук колес. Потом снова послышался голос первого американца:

— Слушай, Джек, это сногсшибательно!

— Читай же! — сказал второй.

И первый прочитал:

— Надгробная плита всем несчастьям и надпись на ней: «Человечество, ты с самого начала не способно на это».

«Я уже не могу обходиться без этого человека, — сказал Адольф Гитлер за обедом 22 апреля 1942 года. — Он наглый и дерзкий. Он осмеливается писать мне письма с обращением „Многоуважаемый Гитлер!“ и подписывается не „Хайль Гитлер!“ и даже не „С немецким приветом“, а — клянусь вам, это чистая правда! — этот малый позволяет себе подписываться: „С наилучшим приветом, преданный Вам Шахт“! Да, но он сразу же понял, что без миллиардных вложений любая попытка вооружения Германии смешна! Он и глазом не моргнул, когда я объяснил, что на первом этапе потребуется восемь миллиардов, а позже, по предварительным расчетам, — еще двенадцать. Он чрезвычайно умный человек, и без него просто не обойтись».

Изабель отложила том «Разговоров за столом» Гитлера, из которого делала перевод. Книга нашлась в библиотеке Герарда. Они все еще сидели на большой кухне на последнем этаже старого дома на Рю де Кардинал Дюбуа. Наступала ночь. Через большие окна внизу были видны миллионы огней большого города. Изабель подошла к плите, возле которой хлопотала Моник.

— Хорацио Грили Хьямар Шахт родился в 1877 году, — рассказывал эксперт по солнечной энергии Лодер по-немецки, повернувшись к Гиллесу. — Умер в 1970-м. Но какая это была жизнь! В 1916 году — директор Национального банка, который в 1922 году объединился с Дармштадтским банком. В 1923-м ему удался гениальный трюк по остановке ужасающей инфляции в Германии.

— Он слушает Лодера, но не смотрит на него, — сказала Моник Изабель. Они собирались подавать кофе. — Он смотрит только на тебя.

— Хм.

— Не отрываясь!

— Хм.

— Мне он нравится. Чашки возьми в шкафу, внизу справа. Очень нравится. Толковый тип. Хорошее лицо.

— Хм.

— И очень симпатичный. Сколько ему лет?

— А молоко?

— В холодильнике. Любит тебя. Это сразу видно.

— Хм.

— Не хмыкай. Ты ведь тоже его любишь.

— Где сахар?

— С 1934 по 1939 год он был президентом Рейхсбанка, — продолжал Лодер. — Очередной гениальный трюк привлечения иностранной валюты для нацистов. Финансировал Гитлера, которого презирал, и Вторую мировую войну. Всегда был верен своим друзьям — крупным промышленникам. В системе его жизненных ценностей они стояли на втором месте после Гитлера. Промышленности, говаривал Шахт, все равно, кто имеет реальную власть: стальной шлем или цилиндр. Но по тактическим соображениям одной стороне все же следует выказывать симпатию.

Гиллес рассмеялся.

— Когда он смеется, то выглядит моложе, — тихо сказала у плиты Моник. — Вы много смеетесь вместе, правда?

— Мгм.

— Когда позже Шахт попытался предотвратить наступающую инфляцию при помощи дальнейших военных кредитов, Гитлер не поддержал его, — говорил Лодер. — И тогда Шахт восстал против Гитлера. В 1944 году Гитлер упек его в концентрационный лагерь. Из-за «причастности к оппозиции» на Нюрнбергском процессе Шахт был оправдан. Оправдан! С 1959 года он был совладельцем Дома частных банков в Дюссельдорфе. Вот так! Тринадцатого декабря 1935 года Гитлер подписал сочиненный Шахтом энергоэкономический закон, и он настолько хорошо удался, что пережил и войну, и экономическое чудо, и уничтожение лесов.

— Изабель, cherie! — позвал Виртран.