Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— И с ними пережили и объединение, и закон 1935 года, при помощи которого то же самое объединение и сегодня работает в Германии и может делать все, что захочет, — сказал Лодер.

— Благодаря этому закону, — подытожил Виртран, — восемь великих задают тон производству и продаже электроэнергии в Германии — сколько и по какой цене. Они отравили природу. Едва ли кто-нибудь серьезно контролирует их. Они смотрят как на само собой разумеющееся на то, что их убытки восполняются за счет налогоплательщиков, а из прибыли не упустят ни пфеннига. И по сей день никто не рискнул разрушить могущество объединения.

— Мертва, — сказал доктор Хайнрих Брело. Он поднял руку женщины, лежащей на кровати, и отпустил ее. Рука безвольно упала на простыню. — Видите? Мертвехонька.

— Мы видим, доктор, — старший комиссар Роберт Дорнхельм дружески кивнул Брело. — Мертва, никаких сомнений.

— И никаких признаков, указывающий на причину смерти, — сказал Брело. — Ни малейших. Поэтому я и вызвал вас.

— Совершенно правильно поступили, — подтвердил пятидесятишестилетний высокий и плотный шеф комиссии по расследованию убийств с постоянно синими губами, которые многих заставляли думать, что у него больное сердце. — Благодарим вас.

— Не исключено, что Катарина Энгельбрехт убита, — сказал Брело. — Герберт Энгельбрехт, ее муж, тоже убит. При помощи цианистого калия.

— Верно, — подтвердил Дорнхельм, как обычно излучающий непоколебимое спокойствие.

— Но Катарина Энгельбрехт не была отравлена цианистым калием, — продолжал доктор, — иначе мы бы почувствовали запах. Пахнет чем-нибудь, господин Дорнхельм?

— Ничуть, — сказал тот и мечтательно добавил, — есть много способов убить человека.

— Да хватит, наконец, трепаться! — раздосадованно сказал прокурор Эльмар Ритт, вытирая носовым платком пот со лба. Вот уже два дня стояли невыносимая жара и духота. — Торговец оружием Герберт Энгельбрехт отравлен в следственной тюрьме Прогнейсхайм. Цианид был в пище. На волоске от смерти оказался Маркус Марвин, который сидел в той же камере. А у Катарины Энгельбрехт после смерти мужа произошел нервный срыв, и двадцать восьмого августа она была доставлена в этот санаторий. Здесь она находилась в состоянии каталепсии, из которого вышла во вторник, шестого сентября, — так написано в истории болезни. Ей продолжили курс лечения, и она быстро поправилась. Профилактическое обследование показало, что физически и душевно она была абсолютно здорова. Сегодня, тринадцатого сентября, вы, доктор Брело пришли в эту палату на вечерний обход около семи часов вечера и обнаружили фрау Энгельбрехт мертвой. В таких случаях вы обязаны оформить свидетельство и указать «естественную» или «неестественную» смерть. Если вы признаете смерть неестественной, то в ваши обязанности входит уведомление прокуратуры. Вы это сделали. Но как, черт подери, могло случиться, что сначала в тюремной камере отравлен муж, а потом в палате санатория умирает его жена, находящаяся под круглосуточной охраной? Ведь ты распорядился об охране!

Он взглянул на Дорнхельма.

— Опять двадцать пять, — жалобно сказал тот.

— Что опять?

— Ты сильно волнуешься. И сильно потеешь. Сотни раз я тебе говорил: не надо так сильно волноваться, дружище! Прокуроры и те, кто работает в комиссиях по расследованию убийств, не имеют права так волноваться. Ты и я — мы должны держаться друг друга, и мимо крупных свиней мы никогда не пройдем. Бери пример с меня. Я потею? Ни капли пота. Почему? Потому что я в курсе дела. Потому что давно уже не волнуюсь. Или следующая смерть будет твоей. Ты не имеешь права всегда так волноваться. Ты должен…

— Роберт! — прервал его Ритт.

— Что, дружище?

— Заткнись!

Дорнхельм ласково погладил его по щеке.

— Сдается мне, ты себя губишь, приятель.

— Оставь ты, будь все это проклято! — заорал Ритт.

— Не ори, друг! — ответил Дорнхельм.

— Ты… — Ритт замолчал. Он с трудом сдерживался. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Он повернулся к врачу:

— Сотрудник уголовной полиции в коридоре сказал, что к фрау Энгельбрехт после обеда приходил ее брат, мистер Чарльз Вандер. Вандер — девичья фамилия фрау Энгельбрехт. Брат живет в Нью-Йорке. Приехал навестить сестру.

— Это так, — подтвердил доктор Брело.

— Откуда вам это известно?

— Он показывал мне разрешение, господин прокурор. Мы коротко переговорили. Он хотел знать, как долго будет еще находиться здесь его сестра. Собирался забрать ее в Штаты. Очень приятный человек. Думаю, вы его знаете.