Леонид Хомутов - В сложном полете

Кое-где на койках группки, отмечающие выпуск…

Трижды я просыпался ночью и каждый раз видел снующих выпускников, почти пустые ряды коек, слышал хлопки дверей, голоса разговаривающих. Похоже, бессонница овладела лейтенантами…

Утром, к немалому удивлению, на кровати у Лавровского я обнаружил Илюшина — «носа», отчисленного из роты еще два года назад. В форме лейтенанта-автомобилиста тот сидел с Игорем и о чем-то оживленно беседовал.

Петруха Вострик (так называет Казанцев), только что приехавший из города, увидев нежданного гостя, весело сказал:

— Привет бывшему сослуживцу! Ты что, тоже выпустился?

— Как видишь! — расцвел Илюшин.

— А зачем ты ушел от нас? Окончил же худшее училище! Я думал, ты давно на гражданке трудишься или в институте ума набираешься.

Илюшин покраснел.

— Ну для кого худшее, а для меня лучшее! — ответил с вызовом.

Вострик хихикнул.

— А ты из расчетливых! Решил вместе с офицерским званием гражданскую профессию получить!?

— Хотя бы.

— А основное: не хочешь летать — рисковать жизнью!..

— А это уж мое дело.

«Да, и когда успел лейтенанта получить? — подумал я. — Учатся в автомобильном четыре года!.. Выпросил форму-то, чтоб не стыдно приехать сюда».

— Вот так-то, младшой Борька! — обнимая за плечи, подсел Вострик.

— Отвяжись — худая жизнь! — отшатнулся я, сбрасывая руку. — Втравил, да еще издеваешься? Ты почему, верный друг, не пошел по начальству, как пишут в книгах, отстоять незаслуженно наказанного, взять вину на себя?

— Так то в кни-и-гах, — усмешливо протянул Вострик, поднимаясь с кровати. — Они же врут методом социалистического реализма — методом подхалимажа, обмана и вранья, оболванивая людей. А в жизни такого нет, не было и не будет!.. Да и не могу я — ума не хватает. Вот если бы Елиферий взялся…

Я удивленно взглянул на Петруху. Вострик — и такая длинная глубокая фраза?.. Потом вспомнил — это же мои слова, недавно сказанные.

Наконец-то дома, да еще в новом качестве и обличии.

Все было бы прекрасно, если бы не отрава выпуска. Свет не мил! И появиться на людях — пытка! Надо врать, лгать, изворачиваться, а я это не люблю и не умею. Даже мама с сестрой заметили мое ненормальное состояние. Еле отговорился…

В тиши отпуска есть над чем поразмышлять, наметить очередные задачи, но пока главное — отдых, отдых, отдых…

К счастью, зима, холода держат дома. Но ежедневно где-то бываю: то ли в кино, то ли в драмтеатре, то ли на диско — кто мешает? Благо, впервые в жизни не надо просить денег у мамы — своих достаточно. Наоборот, отдал ей половину, да треть сестре. Пусть радуются и по-своему отметят, что их сын и брат встал на ноги, стал самостоятельным человеком… Когда морозы ослабнут, надену лыжи — и в лес, да на горы, где так весело проводили когда-то время…

Одна забота не выходит из головы: как сделать так, чтобы в жизни не было неприятностей. (Уж больно много их было раньше). Ну, если и не во всей, то хотя бы в службе и в работе. Опыт говорит, именно тут, в них слабое у меня место. Стремлюсь и хочу одного, а добиваюсь другого. Хочется как лучше, а получается как хуже. Так было часто в школе, так получилось сейчас в училище и, следовательно, получится в будущем. А этого смертельно не хочется, ибо тогда вся жизнь пойдет насмарку. И будет ни себе, ни людям. И ничего-то уж не исправишь, так как лишь однажды бывают молодые годы у человека — самое ответственное и важное время. Если в детстве наворочал ошибок — жил, дружил и учился плохо, то это еще не беда — есть в запасе взрослая жизнь и можно все исправить, лишь бы было желание, ум, работоспособность. А вот сейчас, во взрослой набедокуришь (пустишь ее под откос), то это уже непоправимо. Так как в запасе одна старость, и то не у каждого. А в ней, как известно, никто еще подвигов не совершал, а все лишь подводили итоги жизни.

Именно поэтому и сверлит мозг забота, что через месяц, когда кончится отпуск, начнется самый главный, ответственный, неисправимый период, в котором нельзя допускать промахов, которые больно будут бить и определять, вернее, складывать по кирпичикам жизнь.

Сколько ни думал — пришел к обычному: добросовестно выполнять все задания. Тогда не должно быть промахов и ошибок или они будут ничтожны. Только так, другого пути нет…

И еще одна мысль сверлит мозг.

Все-таки несправедливо и не продумано поощрение выпускников-отличников. Ну что это за нищенская подачка — 15 наградных рублей?! (И медалистам тоже за четыре года учебы). Зачем и кому она нужна?.. А государству все-таки разор. Не лучше было бы, чтобы отличник-лейтенант по прибытии в полк сразу же брался на заметку и объявлялся кандидатом на вышестоящую должность. (Хотя бы с учетом практических результатов дальнейшей службы). Или кандидатом на посылку в академию. Это была бы большая польза армии и обществу. Удар по протекционизму, блату, бюрократии. А то всем: и лентяям, да тупицам и трудягам, да способным одинаково — лейтенант! То есть служба начинается заново, без учета успехов прошлых самых важных лет! Это же самая яркая, наглядная уравниловка! Нарушение принципов социализма! Да и нужно закрыть лазейку сынкам-бездарям к высоким званиям и должностям. Разве не нужны способные, толковые и умные армии?.. Больше чем кому-либо и где-либо! Преступно разбазаривать самый ценный капитал. Пусть отделы кадров следят за ними. А то выпускники-отличники, оказывается, не имеют никаких льгот даже для поступления в академию. Наврал тогда два года назад помначпо, заманивая нас в училище.