Леонид Хомутов - В сложном полете

— Володя-я?! — от угла палисадника черным шариком катилась навстречу мальчишечья фигурка. — Володя-я?! Володька-а?!.

«Ленька?!.. Он, чертенок!» — вздрогнул Владимир, убыстряя шаг.

— Я-я! — и сам не заметил, как побежал.

Из-за угла выскочила еще одна фигура покрупней, за ней — третья.

— Володя-я! — кричал Ленька, подбегая и бросаясь брату на шею. — Мама! Валя! Он! Он! Целый!..

Сбоку подлетела сестра. Ткнулась в щеку, мазнула слезами. Задыхаясь, путаясь в длинных полах Владимирова зимнего пальто, подбежала мать.

— Володюшка! — выдохнула едва и повалилась на грудь.

Когда, наконец, улеглось волнение первых минут встречи, Леня, выбрав момент, нетерпеливо спросил:

— Орден привез? Покажи!..

— Успеешь, — улыбнулся Владимир, — дома насмотришься…

— Ну, покажи-и, — запросил Леонид.

— Отстань ты от него! — возмутилась мать. — Пойдемте лучше в зал, в тепло, к свету. Переждем там до утра…

— А почему не домой? — удивился Владимир.

— Через пустырь надо идти-то, Володя, ты ведь знашь?..

— Ну и что?..

— А там бандиты и хулиганье разное людей почти кажну ночь раздевают. Развелось их у нас в последнё время много. Страшно на улицу выдти.

Леня со смущением, даже конфузом, а в душе и с надеждой, глядел на брата. Как же так? Он ведь летчик, герой?! Без страха бьет фашистов где-то далеко-далеко на фронте!.. Даже в самой Германии! А тут дома неужели испугается каких-то жуликов, бандитов?.. Пусть даже вооруженных финками?..

— Не бойся, мама. Идемте домой, — улыбнулся Владимир и обнял ее за плечи.

— Нет, правда, Володя, — забеспокоилась сестра, — не только раздевают, а убивают проклятые!..

— Да не беспокойтесь, пожалуйста! Идемте домой! А для бандитов у меня кое-что найдется, — и Владимир выразительно похлопал по нагрудному карману куртки.

— Конечно! — засиял в восторге Ленька. — Да и без пистолета мы бы пошли, не испугались. Нас ведь вон сколько?! Правда, Вовка?..

— Правда! Правда! — засмеялся Владимир и надвинул брату шапку на самые глаза.

— Ты наскоко приехал-то?..

— На неделю.

— Ой, как мало?! Мы думали, на месяц!..

— Вот люди! Целую неделю дома! Радоваться надо! А им все мало…

— Да радуемся, радуемся, Володя. Хотелось бы, подоле чтобы побыл дома, — заверила мать.

…По дороге, оглядывая сына, она заботливо спрашивала:

— Ты не замерз, Володя?.. Приехал в какой-то одеже. Не пойму… Холодна, наверно?

— Наоборот, мама, — смеялся Владимир. — Это же летное обмундирование! Самое теплое! Куртка-то на меху! Унты! Хоть на полюсе живи! Спасибо командиру — позаботился!.. Вот человек!.. Побольше бы таких!..

— А мы тебя в шинели в погонах и сапогах ждали! — забегая вперед и оборачиваясь, протараторил Ленька. Он никак не мог найти себе места рядом с братом, по бокам которого шли мать с сестрой. И всю дорогу то шел позади их, то бежал впереди, путаясь у старших в ногах.

— Они у тебя есть?

— А как же!

— А где?

— В полку остались…

— Эх, жаль!

— Почему?..

— Погоны хотелось на тебе посмотреть…

— Домой придешь — увидишь на гимнастерке.

— Ой, правда?! — запрыгал козленком Ленька.

— Ну, конечно! — старшие дружно расхохотались.

Никто из Ушаковых и не заметил, как прошли страшный пустырь, тянувшийся от самой станции. Вышли на Вороняцкую гору, с которой едва просматривался лежащий внизу уступами ночной город. Редкие огни сиротливо виднелись вдали…

Вышли на улицу Ленина, подошли к знакомому дому, в дальней половине которого жили остатки семьи Ушаковых.

— Володя, нас ведь уплотнили, помнишь?.. С осени сорок первого на кухне у нас живет Мария Тучинская из Новоград-Волынска с двумя ребятишками — Ривечкой и Гришей… А мы живем в комнате.

— Места-то хватает?!

— Хватает, Валя-то в Свердловске учится, а нам вдвоем с Леней много ли надо?..

— Ну вот, наконец-то я дома! — переступив порог, громко проговорил Владимир, снимая вещмешок с плеч и осматриваясь.

Ничего не изменилось здесь со дня отъезда. Два окна, занавешенные задергушками. В простенке между ними — прямоугольный стол со стульями. Справа в углу — тумбочка с цветком. Слева — коричневый посудный шкаф. Ближе к дверям у стен — кровати. Слева — круглая печка-голландка.

— Что-то землей да болотом пахнет? — раздувая ноздри и принюхиваясь, прошел к печке он.

— Торфом, Володя… Топим-то им. А он плохой — одна земля — вот и пахнет… Да ты раздевайся! У нас сегодня натоплено. Леня постарался для тебя. Или руки греешь?.. Подкрутив побольше фитиль лампы-пятилинейки, мать бросилась к нему.