Илья Казаков - Девушка за спиной [сборник]

– У вас как в «Газпроме», – сказал я от растерянности. – Уборщицы-красавицы.

– Не, у нас проще, – сказал он. – Она пешком, не на джипе. И сумочка совсем обычная, с рынка.

– Так купи.

Антон посмотрел на меня с таким странным выражениям лица, что я немедленно махнул официанту. Чтобы он принес ему еще вина. И мне заодно.

– Я вот не знаю, надо ей что-то купить или нет.

– Конечно, надо, – сказал я. – На эту бабки пачками швыряешь, а этой только карамельки?

– Понимаешь, – сказал он, – мне не жалко. Просто это пошло будет, богатый мужик, начальник и бедная приезжая девушка. Вот возьмет она деньги, потом от кого-то еще возьмет – и чем всё для нее закончится?

– Вы целуетесь? – спросил я.

Он покраснел:

– Не скажу.

– Ну, ты даешь. Ты же шизоид натуральный. Придумал себе две личности, разделив по максимуму. И как у вас первый раз было?

– Да как-то просто, – сказал он. – Я за столом сидел, она наклонилась – пыль протереть. Прикоснулась – не знаю, случайно или нет. У меня давно никого не было, ну и понеслось. Но ей самой хотелось, никакого насилия.

Тут мне в голову пришла мысль.

– Ты с Гидрометцентром не спишь, чтобы у них ничего общего не было? Просто оттягиваешь?

Антон молчал.

– Я бы сумочку купил. И цветы. Сказал бы, что женюсь на другой, но что ее с радостью буду всегда вспоминать.

– Вообще-то я совета не спрашивал, – сказал он. Но не зло. Спокойно.

– Да я и не советую. Себя представил на твоем месте.

Правда представил. Красивая девушка и еще одна красивая девушка.

Потом вспомнил учебник геометрии.

– Параллельные прямые не пересекаются.

Он невесело усмехнулся.

– Что, если узнает? Твой Гидрометцентр.

– Не узнает, – сказал он.

– Не узнает, – согласился я.

Мы снова помолчали.

– Я вот что подумал. Ты же ведь просто наслаждаешься ситуацией. У тебя два совершенно необычных романа.

– Угу, – кивнул Антон.

– Но это ведь ненадолго. Ты и там, и там к черте подошел. Надо новый этап начинать. Готов?

– Готов.

Через полгода он женился. На Серафиме.

Перед свадьбой мы сидели в караоке. Орали, дурачились.

– Есть вопрос, – сказал я.

– Подарил. – Он сразу догадался.

– Сумочку?

– Нет.

– А что?

– Духи. Духи и новый телефон. И попросил, чтобы она при мне внесла меня в «черный список».

Я удивился.

– Ты что, ей свой номер дал?

– Нет. Просто имя.

Я смотрел на него, смотрел.

– Ты кем хотел в детстве стать?

– Не помню, – сказал он.

И пошел петь. Опять выбрал «Самый лучший день».

Он мне соврал. Мама в детстве водила его в театральный кружок. Но он в итоге закончил финансовую академию.

Я хотел быть космонавтом. А потом генсеком, после Брежнева. Поэтому сначала спел «Траву у дома». А затем про Ленина, партию и комсомол.

Потом я хотел спеть для ведущих прогноза погоды. «Полгода плохая погода».

Антон не разрешил.

Но я не обиделся.

Официант стоял, ссутулившись у их столика, и просто ждал. Не высказывая ни вежливой внимательности, ни безразличия. Он был всё равно что холодильник – стоит только пожелать – и еда появится перед тобой, но на что-то больше невозможно было рассчитывать. Уже немолодой уставший человек. Без ручки и блокнотика в руке – признак стремления ресторана к сервису более высокого уровня, чем изначально можно предположить.

Официант дождался, когда клиенты сделают заказ, и пошел к стойке.

Из-за стойки, скучая, смотрела на столик, от которого отошел официант, женщина-менеджер. Посетитель был в ее вкусе: высокий, спокойный, ухоженный, но без излишнего лоска. Но ее сильнее интересовала его спутница. Как всегда. Вечная дуэль за право не уронить самооценку.

Дорогой свитер, нарочито простые бриджи и кеды, которые она тоже приглядела себе в одном из журналов. Здесь эта марка стоила слишком дорого, поэтому она поставила себе целью купить их в Дюссельдорфе, на зимней распродаже.

Настроение немного упало. От мужчины пусть не сильно, но пахло деньгами. На ее месте могла быть она. И тогда не было бы необходимости ходить на нелюбимую работу. В голову снова полезли расплывчатые мечты о салоне красоты или арт-кафе, от которых она отмахнулась не без труда.

Посетители за столиком молчали.

Что было странно, поскольку телефонов у них в руках не было. Он смотрел то в окно, то перед собой, но взгляд его был устремлен не на спутницу, а упирался в стол. Примерно в то место, где стояла вазочка с герберой. А она ласкала ножи, лежавшие рядом с тарелкой. Не просто дотрагивалась до них, а именно ласкала. Ее пальцы рисовали на ножах какие-то извилистые линии, словно она хотела что-то написать невидимыми чернилами.