Илья Казаков - Девушка за спиной [сборник]

– Какая? – спросил я.

Он засмеялся. Знакомые чертики прыгали в глазах.

– Какая? Для поэзии.

– И для поэта, – сказал я, даже не уточняя.

– И для поэта, – подтвердил он.

– Дашь почитать? – спросил я. – Или порвал?

– В гараже спрятал, – сказал он. – Чтобы гестапо не нашло.

Супруга у него была подозрительная. Не без оснований.

– Вот я сижу, мой стол в диетической столовой, «диета номер пять» – и заходит она.

– С мамой? – уточнил я.

– С мамой. А мама такая… Контролирует каждый шаг, каждый взгляд. И каждому в ответ телеграмма: не для тебя моя розочка расцвела. И не для тебя. И уж тем более не для тебя, понял?

– А ты? – спросил я.

– А я пошел за «Ессентуками», семнадцатый номер. Прохожу мимо ее стола, а мамы нет. Отлучилась на минуту. И говорю ей: «Вы даже не думайте, что я хочу с вами познакомиться. Нет, нет и снова нет. Вам просто нужен человек, который будет вас смешить с утра до вечера, а еще лучше – с вечера до утра».

– А она?

Роман встал, спугнув кошку. Чтобы было удобнее показывать действие в лицах. Похлопал себя по плечу и изобразил удивление, сменяющееся радостью.

– А тут не она, а мама. Мама. Говорит: «Молодой человек, я в этом санатории восьмой раз, и я профессор филологии. И мне очень не нравится ваш язык, потому что вы говорите слишком быстро, а значит, скрываете ваши мысли».

Я его обожал. И его рассказы тоже. Даже забыл про чай, про арбуз. «Вот оно, настоящее искусство», – думал я.

– А дальше? Дальше-то что?

– У Леши есть удивительное качество, – сказал друг. – Он очень любит ходить по ресторанам. На халяву.

– У Леши? – не понял я.

– Леша, из налоговой. Ты его знаешь. Мы были с ним в Сочи. Я вернулся к нашему столику, говорю ему: брат, идем вечером в ресторан. Приглашаю я, но на тебе мама. Любительница литературы.

– В Сочи рестораны как-то не очень диетические, – сказал я.

– Именно! – воскликнул Роман. – Именно. Но меня просто пёрло. Пальмы, танцы, мама с Лешей кружатся под Челентано, и он ей втирает о русской и мировой литературе. А мама говорит ему: «Я здесь восьмой раз. И впервые с дочкой. Сочи город соблазнов, поэтому за ней нужен глаз да глаз». Восьмой раз, представляешь? И она изображает полицию нравов.

– Сюжет, – сказал я. – А дочка?

– А дочке двадцать пять. И муж дома, в Белоруссии. И ей скучно. С мамой скучно, с мужем скучно. И тут я, веселый и ненавязчивый.

– Сюжет, – повторил я.

– Мы ездили в горы, – сообщил Роман. – Вернулись. Мама пошла на процедуры. Она мне пишет: зайди. Я зашел, она стоит в комбинезоне на голое тело – и надо только потянуть вниз молнию.

– Потянул? – спросил я.

Он улыбнулся. Довольный, что обманул.

– Нет. Я ей говорю: «Всё прекрасно, давайте вечером пойдем в кино. С мамой и Лешей».

– Пошли?

– Пошли. Леша с мамой в середине, мы по краям.

– Леша довольный, – сказал я, представляя себе это. – Платить за себя не надо, а культурная программа становится шире.

– Да, – обрадовался Роман. – Да! Но на следующий день она сама зашла в номер. Перед обедом. Мама плавала в бассейне, а она зашла. Я дал Леше денег, попросил занять нам в кафе столик и заказать мороженое и вел ждать там.

– И что? – спросил я.

– Да, – сказал он. – Была победа, и было ярко и красиво. А потом она говорит: «Можешь дать мне триста долларов до конца смены?»

– Дал?

Он покачал головой, улыбаясь.

– Я ей говорю: «Зачем триста долларов, которые надо возвращать? Лучше сто и возвращать не надо. Мне будет приятно, если подарок купишь себе ты, а не я, у кого вкус не всегда соответствует ожиданиям».

– Взяла? – спросил я.

– Взяла, – сказал он. – Конечно, взяла. Скромный подарок, от чистого сердца.

Мы помолчали. Без эмоций – просто потому что история кончилась.

– А ты стихотворение когда написал? – спросил я. – До или после?

– После, – сказал друг. – Конечно, после. «Вот вода, плещет волна. А вот луна, сияет одна».

Я посмотрел на него внимательно.

– А дальше?

– Дальше не помню, – посетовал Роман. – Надо сходить в гараж и открыть тайник.

– Короткие стихи легче запоминать, – сказал я. – Хочешь какое-нибудь прочту?

– Конечно, – сказал друг. – Вот только коньяк за твое здоровье выпью.

Он выпил. И попросил продолжить наш поэтический вечер.

Я сказал:

Мы помолчали. Потом он сказал:

– Давай за Сережу!

И поднял бокал.

Я даже не спросил за какого. И так было ясно.