Виктория Токарева - Жена поэта [сборник]

Темников – представительный мужик, рано поседевший. Ему это шло.

– Привет, Алексей, – поздоровалась Валя. – Выпьешь с нами?

– Давайте отойдем в сторонку, – предложил Алексей.

Валя послушно последовала за Алексеем в угол участка.

Алексей остановился и сказал:

– Этот участок продан министру Кирееву. Старый дом – на снос. Будем возводить новый коттедж. Фундамент закладываем с завтрашнего дня, так что желательно сюда не приезжать.

Валя стояла в растерянности.

– Как… продан? – спросила она.

– А ваш муж не поставил вас в известность?

– Ничего не сказал. Я ничего не знала.

– Теперь знаете. Я буду руководить стройкой. Завезу материалы: кирпич, доски. Материальные ценности. Так что здесь будет охрана.

– А сегодня можно?

– Из уважения к вам.

– Спасибо, – одними губами проговорила Валя. Во рту пересохло.

Темников удалился так же деликатно, как вошел.

Валя вернулась к гостям. Без лица. Вместо лица – безжизненная маска.

Никто ничего не заметил. Все были поглощены едой и питьем. Пили те, кто не за рулем, кому можно. А ели – все, рвали зубами мясо, пахнущее дымком. Как дикари у костра.

Валя отошла к обгоревшему дому. В нее выстрелили. Пуля застряла в сердце и убила. Она умерла. Но надо делать вид, что все в порядке. Никакой пули.

Веселье набирало силу и творилось само по себе. Валя чувствовала себя как труп на шумной тризне.

Почему Виля так поступил? Она догадалась: он поделил имущество пополам. Мог бы отдать все, поскольку он уходил на зов любви, а Валя выброшена на холод, на безлюбье и одиночество. Плюс сын. Ведь это его сын. К тому же Виля – номенклатура. Ему так легко повторить всю движимость и недвижимость. Не учел. Взял половину. Но почему исподтишка? Молча ушел. Молча продал. А что он еще сделал молча? Что от него ждать?

Кто-то подскочил и поднес стакан вина. Валя взяла в руки, хлебнула. Не пошло. Она закашлялась. Кашляла долго, и показалось, что она сейчас выблюет свое сердце. Но обошлось. Продышалась. Главное – не зарыдать. Выдержать.

Прощай, зеленый луг. Прощай, солнце над изумрудной травой. В городе солнце совсем другое.

Валя помнила какие-то куски из их общей молодости, из их начала. Но тот Виля и этот не имели ничего общего. Этот поздний Виля был жестокий, некрасивый, недочеловек. При этом жил припеваючи, много путешествовал, спал с молодой. Судьба была на его стороне. А хорошо бы Бог услышал Валю и воздал Виле по заслугам: например – авиакатастрофа. Самолет рухнет с большой высоты, врежется в океан и погрузится в пучину. Погружаться начнет медленно. Виля будет сидеть с глазами, вытаращенными от ужаса, и ощущать режущий холод воды, которая поднимается все выше, дошла до подбородка. В иллюминаторе видны тяжелые мутные волны. Вспомнит ли он в последние свои секунды, как уходил с чемоданом? Почувствует ли угрызения совести? Вряд ли… Не до того.

А еще было бы хорошо, если бы Вилю кастрировали. Кто и зачем – не важно. Тогда его покинет талант. Скажет: «До свидания, Виля. Не поминай лихом». А кто он без таланта? Стареющий дядька. Даже и не дядька. Так… Существо среднего рода. И Мухина будет ходить с глазами покинутой козы. Муж есть, и мужа нет.

Есть еще один вариант: Мухина его бросит, но успеет родить. Виля останется один с ребенком на руках. Потыркавшись, явится к ней, к Вале, вместе с ребенком, и скажет: «Кроме тебя, у нас никого нет».

И Валя возьмет ребенка на руки и полюбит его в первую же минуту. И этот брошенный ребеночек свяжет ее с Вилей навеки…

Какие сладкие мечты…

А вот еще вариант: ввели бы новый закон брать штраф в пользу брошенной жены – несколько миллионов в валюте. И пусть ушедшие мужья плавают в волнах новой любви. А брошенные жены плавают в деньгах. Вот тогда можно будет сравнить: какие волны слаще и теплее? Кто выиграл и кто проиграл?

Все эти мечтания имели терапевтический характер и помогали Вале справиться со стрессом. Но, конечно, сказывались на внешнем виде. Валя замкнулась, стала угрюмая, бледная.

– Проверьте кровь, – предложил Авет Гургенович. – Мне кажется, у вас низкий гемоглобин.

Гемоглобин оказался нормальным, но какие-то показатели сдвинуты.

Человек – сложная машина. Сердце – насос, перпетуум-мобиле. Качает без остановки по девяносто лет и даже больше. Почки – очистные сооружения. Печень – химзавод. Сосудистая система – трубопровод. Мозг – химия и проводка.

А где живет любовь? Где живет обида? Считается, в душе. Тогда где живет душа? В каком месте? Как ее обезболить?