Татьяна Булатова - Большое сердце маленькой женщины

Очень скоро Танька поняла, что людей, наделенных исключительными способностями, не так уж много. Зато шарлатанов хоть отбавляй, авантюристов везде хватало. Они смело открывали кабинеты, салоны, центры нетрадиционной медицины, громко именовали себя целителями, но на деле все были заняты только одним – сбором денег. Егоровой, разумеется, тоже хотелось разбогатеть, но она так и не смогла забыть материнский наказ и цену за свои услуги называла символическую, ну, например, «сколько дадите». За эту склонность к благотворительности товарищи по цеху стали посматривать на Таньку с опаской, но те, кто похитрее, активно приглашали ее присоединиться к ним, понимая, что работает та в честную, а значит, рано или поздно клиентов станет хоть отбавляй. Егорова по наивности не сразу догадывалась, каковы истинные намерения ее коллег, и соглашалась на сотрудничество, вытягивая своими трудами общую кассу. А когда наконец приходила к выводу, что ее откровенно используют, уходила по-английски, не прощаясь, не выясняя отношений и соответственно не требуя выплат за проведенное лечение.

После нескольких подобных случаев Танька все-таки решилась работать самостоятельно и надумала открыть собственный кабинет. Но как только перед ней встал вопрос лицензирования, она растерялась. «Поможем», – с готовностью пообещали ей сотрудницы облздравотдела, обращавшиеся к ней по любому поводу – «дорогу открыть», «порчу снять», «детей на путь истинный наставить». Слухи о Егоровой ползли по городу с молниеносной скоростью, желающих «помочь» становилось все больше. Но вместе с ними рос и поток страждущих, щедро вываливавших на Таньку свои страхи, болезни, неудачи и горести. Так незаметно она перестала принадлежать себе и своей семье.

Все чаще и чаще Егорова ловила себя на мысли, что живет чужой жизнью, устраивает чужие судьбы, разгребает чужое дерьмо. «Я как пылесос», – грустно подшучивала над собой Танька, не отваживаясь пожаловаться мужу на то, как устала, как болят руки, темнеет в глазах и кружится голова. «Надо, надо, надо», – продолжала она бороться с привычной ненавистной нищетой и одерживала победу за победой. Вот наконец-то своя квартира, вот море, дача, но почему-то легче так и не стало. Неожиданно выскочила замуж старшая дочь, не дождавшись положенных восемнадцати. Вторая, похоже, готовилась последовать примеру сестры. «Жить торопятся», – грустила Егорова, не понимая, что не жить торопятся ее девочки, а побыстрее вырваться из родительского дома хотят, до того им это общежитие обрыдло: и днем и ночью чужие люди, и это при том, что был у матери свой кабинет, вечный запах ладана, треск свечей, завернутые в тетрадные листки ржавые иголки, булавки, глиняные черепки, шерстяные спутанные косички…

Ко всему прочему Егорову часто томило дурное предчувствие: все ждала – что-то случится, причем обязательно со своими. Так и произошло. А все потому, что доверилась людям и нарушила непреложный закон, да еще и с Божьим именем. А все эта жалость, всегда в ущерб себе! Привели девушку, по виду ровесницу старшей Танькиной дочери, беременную, рожать нельзя из-за порока сердца, не выдержит. Мать на коленях стояла, молила помочь, избавить от ребенка, просила дочь сохранить.

– Какой срок? – Егорова эту тему не любила, да и мать строго-настрого наказывала никогда подобным не заниматься, потому как за такой грех отвечать придется. И надо отдать должное Таньке – соблюдала материнский завет безукоризненно. А тут надо же – нечистый попутал. Переспросила еще: – Точно такой?

– Точно!

Оказалось, все не так: и срок гораздо больше указанного, и никакого порока сердца у девицы отродясь не бывало. Точнее, порок-то имел место, не исключено даже, что не один, но среди них сердечного не было. В общем, всеми правдами и неправдами, но Егоровой удалось поспособствовать освобождению от нежелательной беременности шестнадцатилетней дуры. Невзирая на клятвенное заверение держать язык за зубами, слух о том, что существует способ, позволяющий избавиться от побочных эффектов плотского греха, да еще и безоперационно, разнесся по городу с молниеносной скоростью. Благодаря этому к Таньке выстроилась целая очередь жаждущих, к чему, надо сказать, она не была готова. «Нет, нет, нет и еще раз нет», – возопила Егорова и на какое-то время осталась без клиентуры, что тут же отразилось на состоянии семейного бюджета.

«Будет день – будет и пища», – успокаивала себя Танька, но автоматически готовилась к броску, ждала удара. И тот не заставил себя ждать: первая беременность дочери закончилась выкидышем, вторую ждала та же участь.