Заур Зугумов - Записки карманника (сборник)

Тот жирный бобёр, которого он порезал на бану , оклемался только через год, стал инвалидом и теперь, давал против него такие показания, за которые Мишане впору было мазать лоб зеленкой . Объединив два дела – тюремное убийство с применением холодного оружия и причинение тяжких телесных повреждений, тоже при помощи холодного оружия, судья накатил Мишане на полную катушку – «дикашку».

Хоть он и был тогда один на всём белом свете, но, тем не менее, не унывал. Впереди его ждало большое воровское будущее. Тюрьма теперь стала его родным домом, а воры – семьей.

Холодным январским утром 1948 года группу заключенных Бутырского централа вывели из этого серого, во все времена года, сооружения и, погрузив в два чёрных ворона , отвезли на «Красную Пресню» – в московскую пересыльную тюрьму, а уже оттуда через месяц их доставили на вокзал северного направления, чтобы отправить по этапу на край земли. Среди арестантов того этапа был и Мишаня.

До знаменитого порта Ванино они добирались больше трех месяцев. В то послевоенное время проблемы у страны были буквально со всем, в том числе с транспортом и дорогами, топливом и продовольствием. И трудно было тоже почти всем: рабочим и профессорам, военным и врачам, зэкам и ментам . Так что никто из босоты не роптал, молча перенося трудности дорог и пересылок, ибо они давно привыкли к этим перипетиям, тяжелее было остальным. Из почти двухсот человек, следовавших по этапу, большинство составляли мужчины: политические заключенные, осужденные по 58-й статье, бывшие военнопленные гитлеровских концлагерей, бежавшие из плена и таким образом выжившие, полицаи, власовцы, офицеры Советской армии и НКВД, работники правительственных учреждений, «некрасовские» мужики и воры.

Огромная пересылка, в которой разместили этап, была забита под самую завязку. Навигация только-только началась, и первыми должны были открыть ее именно эти люди.

Берег встретил их шквальным ветром со снегом, дующим со стороны Японского моря. Снег не успевал ложиться – ветер сметал его с промороженного старого причала прямо в море. Татарский пролив опасен частыми штормами. Каменистый грунт плохо держит якоря кораблей, и, чтобы не разбиться о скалы близ Александровска, суда подолгу дрейфовали в открытом море. Они спешили укрыться в заливе Де-Кастри, искали убежища в Совгавани и торопились зайти в порт Ванино. Это была обычная весенняя погода на этих широтах. Так что расстояние почти в километр по длинному коридору из конвойных с собаками, от здания пересылки до трюма баржи, бедолаги преодолевали, согнувшись в три погибели, прячась от колючей метели и проклиная всех мусоров , судей и прокуроров, вместе взятых.

Ступив на скользкий трап, двое из арестантов с непривычки тут же очутились за бортом. И хотя через несколько минут менты выудили их баграми, это были уже не жильцы на свете.

К вечеру этап загрузили в трюмы старой и ржавой баржи «Сахалин», которая казалась насквозь пропитавшаяся запахом рыбы, пота и ещё чего-то непонятного, и выдали всем сухой паёк на время пути до лагеря. На следующее утро сухогруз отшвартовался от причала и взял курс на Магадан.

Тот, кто плавал по северным морям, знает, что, независимо от времени года, постоянные шторма и качки выматывают моряков, а тем более пассажиров, не давая им времени ни для отдыха, ни для сна. Только эти люди представляют себе, каково идти в это время по Охотскому морю. Но я ставлю сто к одному, что и они не догадываются, что этот путь могут проделать полураздетые и больные зэки в грязном и вонючем трюме.

Тот самый Магадан, о котором много сказано и спето в народе, через семнадцать суток встречал истинных хозяев этой земли, но они об этом даже не догадывались. Еще почти сутки баржа боролась с волной, рискуя разбиться о прибрежные скалы, пока благоприятная погода не позволила войти в бухту Нагаево, а ещё через несколько часов пришвартоваться в порту.

Больных, измученных и измождённых от долгой дороги и Богом проклятой качки каторжан вывели, пока ещё было светло, из трюмов. Через весь порт и прилегавшие к нему строения их повели по скрипучему, только что выпавшему снегу под усиленным конвоем с бьющимися в злобной истерике псами к веренице полуторок, которые стояли прямо за воротами порта. Загрузив каторжан в машины, их тут же отправили по тракту в поселок Уптар, в малую зону, которая находилась в нескольких десятках километров от Магадана.