Людвиг Ренн - Новелла ГДР. 70-е годы

Доротея Кемп, иначе Лемхен, была приемной дочерью и самой дешевой рабочей силой в хозяйстве у торговца фруктами, овощами, рыбой и бутылочным пивом Вильгельма Кемпа, более известного под именем Кемп-банкрот. До нацистов он примерно раз в год или в два объявлял себя несостоятельным. И каждый раз почему-то выходил сухим из передряги, лишь немного изменив профиль своего торгового заведения. Позднее, став представителем власти, в расшитом мундире, он мог уже обходиться без столь искусных маневров. Прежде всего он обеспечил себе монополию в оптовой виноторговле на подвластной ему территории. Рекламный лозунг Кемпа: «Немец пьет немецкое вино» — принудил его добрых соотечественников неизменно снова и снова наполнять его дырявые карманы. В одном из винных погребов оккупированной Франции Кемпа хватил кондрашка. Его имя тоже стоит на второй доске в церкви.

После войны для Лемхен сбылась мечта всей ее жизни. Она получила возможность стать ветеринарным врачом. На четвертом курсе во время практики она познакомилась с одним дояром. Человек этот был много старше, чем она, но ее умилило, что у него нет ровным счетом ничего, кроме содержимого брючных карманов. Он тут же сделал ей ребенка, а потом, за восемь последующих лет, — еще восемь. Институт пришлось бросить и удовольствоваться должностью зоотехника. Да и зоотехником стать тоже было непросто.

«Ты, признаться, был тоже и глуп, и умен зараз, но таким, как Малих, ты все же не был». И чтоб он уже совсем точно представил себе, каков ее муж по имени Малих, она добавляет: «У старых козлов рога крепче». Она уже трижды хотела развестись с ним и всякий раз не давала себе воли.

— Детей-то не поделишь. А Малих без меня сопьется до смерти.

По Лемхен никак не скажешь, что у нее девять детей. Она танцует легко, как молоденькая девушка, охотно расходится со своим партнером, когда ее отбивают, рада, когда ее ищут и снова находят. Она вырывает у него обещание, что на следующий танец он снова пригласит ее, ее, и никого другого. Потому что ей надо обсудить с ним одни конкретный вопрос, очень для нее важный.

Поначалу из их уговора ничего не получается. Молодой руководитель танцкапеллы объявляет любимые публикой польский хоровод с переменой партнеров и вальс с хлопками. Когда образовалось два круга, причем мужчины составили внешний круг, а женщины — внутренний, супруг той дамы, которая безуспешно пыталась их сфотографировать — он же гражданин ФРГ с большим стажем, — просит уделять ему минуточку внимания. Гости соглашаются из чистой вежливости, потому что готовность выслушивать речи давно иссякла.

— Дамы и господа!

Это обращение вызывает взрыв хохота, впрочем добродушного. Но оратор, член парламента на уровне какой-то из земель, свое ремесло знает. Он смеется вместе со всеми и этим опять добивается внимания. «Ну ладно, — начинает он по новой, — пусть я для вас реакционный придурок из ХДС. Мне уже за сегодняшний вечер не раз тыкали этим ХДС в морду. Не беда, друзья мои, я не злопамятен. А между прочим, я за последние десять лет чаще бывал в Советском Союзе, чем некоторые из вас…» Это стоит послушать.

Ворак бросает взгляд на Феликса К. и подмигивает. Перед этим Ворак имел длительную беседу с депутатом ландтага у стойки. Без злости и без ража. В силу политической сознательности, а также внутренней потребности, продолжал депутат, он всячески содействует развитию молодежного туризма между ФРГ и восточными странами. И вот однажды он, к примеру, принимал у себя дома целую группу молодежи из Узбекистана. Гости не знали немецкого языка, и весь разговор шел через переводчика. Потом вдруг кто-то из гостей встал, подошел к полке и с удивлением вытащил одну книжку. Хозяин дома, в свою очередь удивленный, почему молодой человек вытащил именно эту книгу, с чувством некоторой гордости объяснил, что ее написал у него на родине один из его одноклассников. Тут узбекский гость на хорошем немецком языке сказал, что эта книга наряду с другими очень помогла ему изучить и полюбить немецкий язык… Вот о чем, так завершает оратор свое выступление, ему хотелось бы рассказать в память старой дружбы.

Капелла играет туш, все равно как на карнавале в Кёльне. Одноклассники проявляют величайшее чувство такта, они решают тут же почтить Ликса специальным танцем в его честь. На танец Ликс приглашает Лемхен. И та уговаривается с ним, чтобы он по силе возможности равномерно давил бременем славы на пальцы ног многодетной матери. Остальные отбивают такт в ладоши. Лемхен шепчет, что хотела бы долго-долго говорить с ним, целые дни, целые ночи. И от души желает, чтобы он одержал верх в их разговоре.