Галина Смирнова - Ледоход и подснежники

Он ни с кем не разговаривал и не общался, но появлялся каждый вечер, продолжая свой одинокий танец.

«Почему он так странно себя ведёт? – думала Наталья Николаевна, наблюдая за мужчиной. Она назвала его про себя «одинокий танцор». – Вспоминает что-то? Кого-то? Или хочет забыться и расслабиться вот так, в танце, под старую, знакомую мелодию, но один, почему-то принципиально один».

В тот день с утра зарядил тоскливый, мелкий как бисер дождь, но после обеда, словно извиняясь за унылую монотонность, он прекратился, и между разорвавшимися тучами выглянуло робкое солнце, осветив всё вокруг неярким, осенним светом.

Наталья Николаевна, прогуливаясь, проходила мимо соседнего корпуса, вдруг дверь отворилась, и появился «одинокий танцор».

Под руку с ним шла, точнее, еле передвигалась, с трудом волоча по асфальту правую ногу, чрезвычайно худая женщина в берете и сером пальто, висевшем на ней как мешок, настолько велико оно было.

Её лицо было бледным и измождённым, с тёмными кругами вокруг глаз, но сами глаза, живые и ясные, вспыхнули, увидев Наталью Николаевну, и женщина улыбнулась.

И от этой, подаренной ей, застенчивой улыбки, схожей со слабым, солнечным лучом, пробившимся в глухое ненастье сквозь тучи, сердце Натальи Николаевны сжалось и заныло.

Она хотела было помочь мужчине и подхватить больную с другой стороны, а в том, что бедная женщина тяжело больна, сомнений не было, но «одинокий танцор» посмотрел на Наталью Николаевну и смущённо, и так выразительно, что она остановилась.

Пара медленно подошла к скамейке, стоящей недалеко от входа в корпус, и бережно, очень бережно, мужчина помог бедной женщине сесть.

«Почему она не в инвалидной коляске?» – удивилась Наталья Николаевна.

Удостоверившись, что её помощь не требуется, она продолжила прогулку.

«Сколько ей лет? Сейчас из-за болезни трудно сказать, но скорее всего, они ровесники, и она – жена «одинокого танцора», – рассуждала про себя Наталья Николаевна. – Так вот почему он танцевал один, а она… она отпускала. Боже мой, как грустно!»

В последующие два дня после этой встречи «одинокий танцор» не появился в клубе, но гуляя под вечер по главной аллее, засаженной молодыми берёзками, Наталья Николаевна увидела его.

Он толкал перед собой инвалидную коляску, в которой сидела больная жена, заботливо укутанная тёплым одеялом.

А ещё через день Наталья Николаевна увидела скорую, стоящую у распахнутой двери соседнего корпуса, из которой на носилках выносили кого-то, с головой покрытого белой простынёй.

Рядом, опустив голову, шёл «одинокий танцор».

Нахлынувшая волна печали заставила Наталью Николаевну остановиться.

Она вспомнила ту недавнюю, тёплую и чуть смущённую улыбку больной женщины, адресованную ей, и также, как тогда, свинцовый обруч сковал сердце.

Наталья Николаевна достала из кармана пальто лекарство, положила под язык маленькую, сладковатую таблетку и прислонилась к раскидистой, высокой иве, склонившей к земле оголённые, мокрые ветви.

Мимо неё, прервав разговор, прошли две женщины с корзинами, полными грибов, пробежал, подпрыгивая на одной ножке, весёлый озорной мальчуган, прошлёпала старушка в заношенном плаще и допотопных резиновых галошах, проплыли, держась вместе за один зонт, парень с девушкой.

Наталья Николаевна смотрела вслед скорой, медленно отъезжающей по тёмному, блестящему асфальту дороги.

Моросил и шептал что-то бесконечно грустное долгий, осенний дождь.

– Договорились? – голос в трубке звучал умоляюще. – Светик, ведь интересно будет! Представляешь, Москва-река во льду, теплоход у берега…

– Подруга моя дорогая, что я там забыла? Никого не знаю, в этих самых речных круизах, как ты, не была, говорить мне не с кем и не о чем, понимаешь?

– Понимаю. Ничего, других послушаешь. Светик, жаль мне, если билет пропадёт, ну кто знал, что я под самый Новый год так разболеюсь.

– Вот, вот, а мне зачем эта встреча с незнакомыми людьми?

– Там концерт будет, самодеятельный правда, потом стол с угощениями, потом конкурсы, танцы, Дед Мороз со Снегурочкой…

– Анюта, уступаю тебе только потому, что ты больна, – со вздохом согласилась Света.

На теплоходе, стоящем у берега Москвы-реки на Северном Речном вокзале и превратившимся в оригинальный ресторан, собирались старые знакомые – участники речных круизов по Волге, Оке, Каме, по Ладожскому и Онежскому озёрам, по водохранилищам, шлюзам и каналам, вплоть до Беломорканала и Соловков.