Галина Смирнова - Ледоход и подснежники

К первому классу Лена прекрасно читала.

Училась она хорошо, но отличницей не была, и ничуть не стремилась быть лучшей и первой, она любила литературу, а в старших классах прибавился и английский язык. После школы Лена собралась поступать на факультет иностранных языков в институт, расположенный в областном центре.

Матвей Степанович грустил, не представляя себе жизни без любимой внучки, но учиться и получать специальность было необходимо, и, скрипя сердце, он проводил её.

На вступительных экзаменах Лена набрала полупроходной балл, то есть такой, с которым многие абитуриенты становились студентами, но все они были жителями областного города и не нуждались в общежитии.

А с общежитием, без которого Лена не смогла бы учиться, было трудно, поэтому пришлось ей, печалясь и стыдясь оттого, что не поступила, вернуться домой.

– Не грусти, моя хорошая, – успокаивал её Матвей Степанович, – на следующий год поступишь.

Но сам он, в глубине души, как будто даже успокоился – его аленький цветочек остался рядом.

Между тем, времена были трудные, и позже их назвали «лихие девяностые».

В магазинах было пусто, и даже за самым необходимым, за хлебом и молоком, выстраивались очереди, и женщины покупали хлеб про запас и сушили сухари на всякий случай.

А цены росли, становясь недосягаемыми, и зарплаты задерживали. Как жить?

– Посмотри, сколько людей стоят и продают Бог знает что, – ужасалась соседка Матвея Степановича, – кто старьё своё вынес, кто китайский товар, который взял, скорее всего, взаймы, кто соленья из погреба вытащил, а сигареты поштучно, ты подумай только, поштучно старушки предлагают! Где же это видано? Что дальше нас ждёт, не знаешь, Степаныч?

Матвей Степанович тяжело вздыхал и сторонился подобных разговоров, похожих на стоны.

Всё видел и переживал, а больше всего из-за того, что завод, где он всю трудовую жизнь работал высококлассным токарем, его родной завод на глазах убивают, ничего не боясь и ничего не стыдясь.

После приватизации и банкротства, после продаж и перепродаж, после всех виртуозных фокусов получилось так, что все рабочие завода вдруг стали безработными.

И никаких перспектив.

Многие уехали в областной центр, некоторые в столицу, кто-то стал заниматься извозом, кто-то работал продавцом в очередном ларьке, которые появлялись как грибы после дождя, одним словом, выживали, кто как мог.

Матвей Степанович остался при заводе, но теперь работал охранником на проходной.

Самый больной удар был нанесён по молодёжи – уничтожили городскую Библиотеку.

Здание не снесли, хотя перекрасили в немыслимый зефирно-розовый цвет, и теперь здесь был Клуб.

На первом этаже, в помещении детской Библиотеки открыли бар со спиртными напитками, обилие и разнообразие которых поражало, а взрослую Библиотеку превратили в видеосалон, где крутили фильмы сомнительного содержания.

С центральной лестницы, ведущей на второй этаж, убрали ковровые дорожки, и вела она сейчас не в читальный зал, где совсем недавно за резными столами тёмного дерева, под лампами с зелёным абажуром, склонялись над книгами читатели, а вела она теперь в огромный танцевальный зал, или танцпол, как говорила молодёжь.

Леночке Соловьёвой недавно исполнилось семнадцать лет.

Лесная фиалка, тихоня и нелюдимка, расцвела и превратилась в стройную юную красавицу с большими серыми глазами и русой косой, которую она ни за что не хотела стричь, несмотря на уговоры подруг.

Не поступив в институт, она начала учиться на его заочных подготовительных курсах, а дедушка, используя старые связи, устроил её работать к себе на завод, который превратился то ли в огромный склад, то ли в непонятный офис, и назывался по-новому – бизнес-центр.

Лена сидела на проходной, на телефоне, отвечала на звонки, что-то записывала, отмечала, была своего рода секретаршей. А что делать – работу найти было трудно.

В тот день, едва она пришла с работы, к ней забежала Таня, школьная подруга.

– Лен, пойдём в клуб, сегодня новая программа. Пойдём, ну ты же ни разу там не была, – Таня открыла сумку, вытащила пакет. – Смотри, что я купила.

Она достала коротенький, красный топик, сделанный из тонкой, эластичной ткани, и протянула его подруге.

Лена рассматривала изящную вещицу:

– Я такой ни за что не надену, он так обтягивает!

– Конечно, – улыбнулась Таня, – ты у нас известная скромница. Ладно, ну так что, идём?

– Дедушки нет, на сутки ушёл – дежурство, и он запретил мне ходить в клуб, – Лена вздохнула. – Сказал, даже и не думай.