Софья Прокофьева - В стране легенд

– Взгляните-ка сюда.- И Мефистофель подставил Фаусту зеркало.

Фауст взглянул – и не узнал себя. Глаза сверкают молодым огнем,

морщины разгладились, губы словно соком налились, борода стала черной и густой.

– Так, значит, вы хотите покинуть ваш уединенный кабинет, доктор Фауст, и пуститься странствовать по свету? Ведь верно? Я угадал? Тогда не будем медлить. Узлы, баулы, сундуки – какая скука! Ненавижу дорожные сборы. Вот все, что вам нужно.

Мефистофель снял с себя плащ, скрутил его, развернул и вытряхнул на пол сапоги со шпорами, дорожный костюм из испанского бархата, перчатки, шпагу…

Вороные кони ждут нас у порога. Это они мчали вас по небу в образе крылатых драконов. Вымоем руки здесь, а оботрем их в городе Лейпциге*.

– Отлично! Там, в Ауэрбаховском винном погребе*, я славно пировал с веселыми студентами в дни моей юности… Или, точнее сказать, в дни моей первой юности. Скачем в Лейпциг!

Фауст облачился в новую одежду и вышел из своего кабинета. Ему показалось, что он отвалил крышку гроба.

*

Два вороных коня рыли копытами землю и косили огненными глазами. Фауст легко вскочил в седло, конь рванулся с места. В ушах Фауста засвистел ветер. Вдруг под самыми копытами коня мелькнул золоченый петушок на шпиле колокольни. Конь несся по воздуху! Рядом с гиком и посвистом мчался Мефистофель.

И вдруг копыта заскрежетали о камни. Кони остановились. Фауст увидел перед собой вход в кабачок. Все та же знакомая вывеска, как и полвека назад, только немного подновленная. Те же истертые каменные ступени. Из кабачка, как и в былые времена, доносился нестройный хор голосов. Там горланила песню веселая компания студентов.

Фауст спустился вниз по каменным ступеням и толкнул дверь. Увидев двух незнакомцев, студенты примолкли.

– Это что за птицы? – тихо сказал один из пирующих другому.- Видно, важные господа. Долговязый-то вон как нагло смотрит. Вы откуда к нам пожаловали? – спросил он Мефистофеля.

– Да вот по дороге завернул на часок в Лейпциг отдохнуть и горло промочить. И приятеля с собой захватил.

– Вы, значит, путешественник?

– Ах, и не спрашивайте! Весь век в бегах и разъездах. Только присядешь дома погреться у кипящего котла в тепле да в уюте, ан, шалишь, не тут-то было! Король меня вспомнил, епископ по мне соскучился или какой-то рейтар* с пьяных глаз меня помянул… Всем-то я нужен, все меня зовут.

– Вот как хвастается, бахвал, фанфарон! – стали перешептывать ся студенты.

Хозяин кабачка с поклоном подошел к новым гостям:

– Не угодно ли вина, господа?

– Станем мы пить кислятину! Фу, поглядеть только, какую бурду ты наливаешь, – скулы сводит. Нет, я угоццаю всех винцом из моего собственного погреба. Принеси-ка мне бурав и деревянных затычек, да побольше.

– Бурав? Да он забавник,- зашумели студенты.- Но где же бутыли, где бочки?

– А на что они? – Мефистофель высверлил буравом перед каждым из пирующих дырку в столе и каждую заткнул деревянной затычкой.- Готово! Говорите, господа, какого вина каждый из вас хотел бы отведать.

– Что, на выбор? Ваш погреб так богат?

– Самый богатый в мире. Могу предложить рейнское вино, французское, испанское, венгерское, итальянское. Кому благородную мальвазию? Не угодно ли эрвейн – вино для знатоков?

– Мальвазию мне! – закричал один студент.

– Подставляй кружку!

Мефистофель вынул затычку, и из дырки в столе брызнула струя вина.

– Ну, каково винцо? – спросил он студента.

– Божественное!

– Я бы выбрал не то слово, но, согласитесь, я вам угодил.

– Мне рейнского! Мне шампанского! – зашумели студенты.- Вот это фокус! Это вам не голубя из шапки выпустить.

Все вытащили затычки, и каждый начал пить вино, какое хотел.

– Вино-то хорошее, да обед дрянной,- посетовал один из студентов.

Мефистофель постучал ножом по столу, и все кружки и кувшины на столе начали плясать, кружиться и подпрыгивать.

Вошел темнолицый слуга на непомерно длинных журавлиных ногах.

– Что прикажете, господин мой?

– Сбегай-ка, Длинноногий, да принеси сюда те самые кушанья, что повара приготовили для епископа Зальцбургского. Помнится мне, я прошлый раз обедал у него с большим удовольствием.