Элизабет Говард - Исход

— О чем-то вроде детства и юности мисс Миллимент, — объясняла она. — То есть каково это — быть никем, дурнушкой, до которой никому нет дела. У нее был брат, которого все только и делали, что расхваливали. И даже он издевался над ее внешностью.

— А ее мать? — спросил Арчи.

— Умерла. Их растила тетка, но потом умерла и она.

— А-а.

Заметив, как внимательно смотрит на нее Арчи, она продолжила:

— Конечно, бедная мисс Миллимент не совсем такая, как я. У меня был папа, он любил меня.

— Думаю, он и теперь любит.

Она согласилась, что, само собой, любит, в каком-то смысле, но подумала, что с Зоуи и Джулс у него едва хватает времени на нее. И снова перевела разговор на мисс Миллимент и ее викторианскую юность. Не то чтобы она собиралась написать о том, что происходило с мисс Миллимент, — это было бы крайне затруднительно, так как о ее жизни она имела лишь самое общее представление, — скорее, ей требовалось узнать побольше о том времени, с середины до конца девятнадцатого века, когда она росла. Житейские подробности — в какое время и какие блюда ели, как выглядела одежда и дом, чем занимались люди в свободную минуту. Арчи предложил ей поговорить обо всем с мисс Миллимент, но она считала, что об этом не может быть и речи. На самом деле она писала вовсе не о мисс Миллимент, но опасалась, что именно так та и подумает. В сущности, рассуждала она, ей пришло в голову написать о времени мисс Миллимент и о своем времени, иными словами, показать одного и того же человека в условиях разных эпох. «Насчет главного персонажа я не беспокоюсь, — говорила она. — Я знаю, как его сделать». Но проходили дни и даже недели, а она так и не знала больше ничего. Детали сюжетной основы громыхали у нее в голове сухими костями, не желая связываться воедино.

Сегодня она решила вплотную заняться порядком в коттедже, постирать свой запасной свитер и убрать в гостиной, страшно запылившейся от древесной золы.

Уборка оказалась изнурительной из-за нехватки инвентаря. Ковровая щетка почти не работала, пока Клэри не обнаружила, что крошечные колесики по обе стороны от щетины сплошь обмотаны длинными рыжими волосами, которые пришлось разматывать по одному. Метелка сама была настолько пыльной, что лишь разносила пыль по любой поверхности, с которой соприкасалась. В конце концов пришлось заменить ее единственным посудным полотенцем. Когда Арчи нашел этот дом, он был более-менее обставлен, и это означало, что можно поспать на кровати, пожарить яичницу на старой электроплитке и съесть ее, сидя за шатким столом. Были здесь и потертый старый диван, и кресло в гостиной, и торшер, и вытертый до нитяной основы ковер, и маленькая полка, книги на которой валились набок, потому что их было нечем подпереть. Смахивая пыль с последней, она и обнаружила ее — темно-красную книгу размером больше остальных, потому, видимо, и поставленную в конец ряда, подумала она. Находка называлась «Книга за семью печатями», сочинение неизвестного автора. Клэри открыла ее и пропала. Это был рассказ о живущей в Челси семье священника как раз в середине Викторианской эпохи, и он оказался настолько увлекательным, что она читала до темноты и опомнилась, только когда замерзла, потому что огонь потух.

Помня о том, что пообещала Арчи, Клэри открыла банку фасоли и съела ее холодной прямо из банки, зачерпывая чайной ложкой, кутаясь при этом в пальто и продолжая читать — заново развести огонь она не удосужилась. Наконец она налила себе горячую грелку и унесла ее вместе с книгой в постель. Не успев дочитать книгу, она уснула и всю ночь проспала без снов.

На следующий день она начала писать.

Арчи, приехавшего в пятницу, она встретила чисто убранным коттеджем и ирландским рагу.

— Даже волосы вымыла! — воскликнул он, обнявшись с ней при встрече. — Как же я рад тебя видеть! Выглядишь почти как человек. Умница.

Он привез в машине кучу всякой всячины: еще одеяла, банные полотенца, свой граммофон и коробку с пластинками, еще одну коробку с книгами — «Я подыскал тебе несколько викторианских романов. Подумал, пригодятся», — две бутылки вина, свои принадлежности для рисования и колоды карт для безика. Рагу получилось лучшим из блюд, какие ей доводилось готовить. Они съели по две порции, выпили бутылку вина и прослушали две пластинки — «станем выбирать по очереди, тогда и безобразных сцен избежим», как сказал он. Она рассказала ему про книгу, он спросил, как продвигается ее собственная книга, и она вдруг занервничала, смутилась и объяснила, что начала писать, но получилось, наверное, не ахти.