Грэм Симсион - Триумф Рози

— Кажется, она плачет. Видимо, от счастья, что Бланш одолела всю дистанцию.

За моей спиной незнакомый мне мужской голос произнес: — Теперь я понимаю, почему он капитан. Нам всем должно быть стыдно — мы надрываемся, болеем за команду нашего ребенка, а он заботится о девочке из команды соперников. Однажды мальчик станет премьер-министром, помяните мое слово. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Нам бы тоже хотелось так думать. К сожалению, у него есть кое-какие проблемы. Но это урок для других ребят. Они видят, как он справляется, при всем том, что ему приходится преодолевать, и… их это, в общем, вдохновляет.

Второй голос я узнал. Он принадлежал Бронвин — директору школы.

Через два дня после кросса Хадсон принес из школы следующее послание:

Родители, возможно, знают, что в прошлой четверти один из учащихся был на неделю отстранен от занятий за то, что принес в школу острый инструмент. Родителям и учащимся должно быть известно, что в школу строго запрещено приносить ножи или какие-либо другие предметы, которые могут представлять опасность для персонала школы или учащихся. Однако по поводу данного инцидента циркулировали некоторые недостоверные сведения, и мы хотели бы уточнить, что учащийся не угрожал и не наносил повреждений никакому человеку или животному и что у нас нет никаких оснований полагать, что это входило в его намерения. Учащийся вернулся в школу после недельного отстранения от занятий. Дальнейших дисциплинарных мер по данному поводу не последует.

— Бланш раскололась, — заключила Рози. — Хадсон это видел?

— Разумеется.

— Что сказал?

— Захотел узнать, имеет ли он теперь право посещать старшую школу без необходимости проходить проверку на аутизм.

— И…

— Бронвин полагает, что разрешение конфликта с Голубиным предательством никак не связано с вопросом о приеме его в старшие классы.

Но Кролик придерживался иного мнения.

— Жаль, что у меня как-то не было возможности поговорить с вами на кроссе, — заявил он по телефону.

— Аллигаторы, — ответил я.

Он рассмеялся:

— Они самые. Но я хотел предложить вам все-таки потолковать с Бронвин. История с голубем меня не удивила, но мне кажется — директор была готова к любому повороту. И мы получили массу позитивных откликов от родителей — насчет того, что Хадсон сделал для Бланш.

Он сделал паузу, после чего спросил:

— Хадсон знал, что это Бланш его заложила?

— Да. Но он ее простил.

— Вот с этого можно отлично зайти. Я бы на вашем месте записался к Бронвин на прием.

— Превосходный совет.

— Нам ведь не все равно, что с детьми будет. Если есть минутка, я бы вам рассказал одну историю, которую вы, скорее всего, оцените даже больше, чем я в свое время.

— У нас есть больше минутки, если история содержит интересные подробности.

— Ну да. В общем, мы играли в крикет — и, кстати, Хадсон теперь уже не самый плохой кэтчер среди ребят своего года. У меня были мальчики из обоих классов, и один сказал насчет чего-то, что ему не нравится: «Да это прям гейство какое-то». Мне очень не по душе такие выражения, так что я всех их усадил в кружок и все им изложил во всех подробностях, что это такое на самом деле — быть геем. У нас был один родственник… в общем, неважно… Но вы же знаете — они слушают весь этот секс-просвет, но толком не въезжают, что к чему. Зато к концу моей маленькой речи они все поняли. Ну и вот, есть один парень, который немного доводил Хадсона, когда тот еще учился у меня в классе. Он нарочно пристраивался позади Хадсона и вроде как играл с его волосами. И вот Хадсон возьми да и выпали: «Так вот почему Джасперу покоя не дают мои волосы. Он просто гей». Сами знаете, какие они — ребята в этом возрасте. Хохотали до упаду — и, конечно, не над Хадсоном, а над Джаспером. С педагогической точки зрения это, понятно, было не идеально, но…

Кролик внезапно умолк.

— С этим связаны какие-то проблемы? — спросил я.

— Конечно, я был не в восторге от мысли, что для них быть геем — это что-то плохое. Но, видно, они так смеялись, потому что ребята воспринимают Хадсона как своего рода… оракула, который всегда говорит правду. Только вот теперь я об этом думаю и задаю себе вопрос… Может, это было… намеренно? Как будто он… пользовался этим. Уж извините. Вы, скорее всего, понятия не имеете, о чем я толкую.

Я отлично понимал, о чем толкует Кролик.

Нам не понадобилось посещать школу. Когда я позвонил Бронвин, та дала понять, что требование о проверке на аутизм отменено.