Эна Трамп - Возвращение Робин Гуда

Настя рассматривала свои ногти.

– Сусанна на тебя настучала.

Он не удивился.

– Когда успела, – сказал. – Они вроде домой пошли.

– С Семенычем поговорила. Семеныч ее знает, она у него работала на «Красной стреле». Чем-то ты ему не понравился.

– Проводники все довольны были, – сказал он.

– Проводники не в счет. Он ее про тебя спрашивал. Она ему все рассказала.

Он молчал.

– Что ты по мусоркам шаришься.

– Настя, блядь, – сказал он.

– Настя не блядь. Не переходи на их язык.

– Хорошо. Я что-то должен? Вычти из моей зарплаты. За то, что они выбросили, а я съел. Если она будет. Я могу сейчас уйти.

Пришла Людмила. Стала снимать плащ.

– Люда, сходи на проходную. Там вчерашних стажеров не пускают. Вы пропуск им не выписали.

Людмила вытаращилась, как лягушка.

– Там дождь!

– Сходи-сходи. Ножками.

Людмила вышла, шваркнув дверью.

– Сейчас все придут.

Он встал. – До свидания.

– Сядь, – скомандовала Анастасия. – Ты форму не сдал.

– Сдам. – Он стоял. – Ты меня для этого на разговор вызвала? Подло, Настя.

Анастасия задумалась.

– Всё это ничего не значит, – сказала она спокойно. – Семеныч мне позвонил. Дальше меня это не пойдет. Следующий рейс не его. Он возвращается к себе на «Красную стрелу». Поедешь?

– Теперь точно нет.

– А дотеперь? Если бы этого не было? Я понять хочу.

Он вернулся от двери и сел.

– Это мои психические трудности. Никто тут ни при чем. Ни Сусанна, ни Семеныч. Типа клаустрофобия. Я в жизни больше пятнадцати суток не сидел. Но ощущение то. При том чисто, светло, народ праздничный. Работа не пыльная. Пропылесосил ковры – спи отдыхай. Ни сантиметра нигде места, где можно остаться одному. Семеныч на меня налетел, когда я в тамбуре стоял. Просто стоял. Не курил. И я знал, что это будет. Не он, так другой, разницы нет. Четверо суток без перерыва. Даже на море – среди пацанов. Опыт, конечно, интересный. Но повторять – зачем? Пусть они ездят. Для них это приключение, разгрузка после монотонной работы. Я по узбекам соскучился. По грязи – она мне, видимо, соприродна.

Вошла Александра. Неторопливо стала раскладываться. Он встал.

Настя покусывала губу.

– Сусанку-сосалку я уберу, – пообещала самой себе.

– Нет, этого ты не сделаешь.

Настя покачала головой. – Если у нее есть жалоба – она могла мне сказать. Бабушкину. Но не Семенычу. Мне интриги за спиной не нужны. Ее там не будет. Пока я здесь буду.

– Когда в следующий раз на кого-нибудь настучит – тогда убирай. Ты сама понимаешь. В ком проблема. И все понимают.

Он вышел.

Александра копошилась в своем хозяйстве, поблескивая глазом.

– Что у вас тут?

– Амуры, – кротко ответила Настя.

Вошла злая Людмила, тряхнула плащом.

– Их ебут, они пердят, брызги в стороны летят, – констатировала Настя.

Повеселила.

. . .

– Тресь! – Волкова ударилась головой о верхнюю полку.

– Десять раз за день. Куда – двадцать! Опять двадцать пять. Я вообще доживу до зарплаты, – бормотала она.

Резко обернулась.

Никого нет.

Запихала рабочую одежду в рюкзачок. Почесала голову. Ничего не забыла?

Термос.

Прошла по пустому вагону. В тамбур. Дернула дверь.

Спрыгнула.

И прямо ему в руки!

– Ты что здесь делаешь, – испугалась Волкова.

Нет чтоб обрадоваться, как родному.

– Домой иду, – сказал он.

– Ну и я иду.

– Ну пошли.

Они пошли вдоль состава.

– У тебя что, выходной?

– Ага, выходной. Отгул. Астрахань вчера убирала. Так попросили остаться на Белгород. В поезде спала.

– Ты с кем работала?

– С этим. Сашей блядь, который ни хуя не Саша. Скорей бы Аман вышел. Он мне звонил, спрашивал, пойду я к нему.

– Что-то мне он не звонил.

– Так давай сейчас ему позвоним…

– Ой, вот только не надо этого ничего. Куда поставят, туда и буду.

– А ты разве здесь был? Я думала, ты в Адлер ездил.

– Два часа как с поезда.

– И как тебе? Понравилось?

– Работы меньше в разы. Если ты об этом.

– Как-то не весело говоришь.

– Оля, не надо. Съезди сама – все узнаешь. Я тут за комнату плачу не для того, чтобы в поезде ночевать. Если меня сорвет – меня уже здесь никто не увидит.

– Я б тоже уехала, – сказала Волкова басом. – Где нет этого дождя. Сейчас опять начнется.

Пошел дождь.

– И электричек нет ни хуя. Окно до двенадцати. А может вернемся, подождем? Я-то одна побоялась. Проснулась – никого в вагоне; думаю – может, меня увезли уже? в Таджикистан!

Проехала электричка.

– Блядь! Побежали!