Эна Трамп - Возвращение Робин Гуда

– Какая?

– Это к Бабушкину. Трое у меня есть. Вот думаю, – сказала она весело, – кого поставить. Тебя или ее?

– Ее, конечно.

– Почему? – Она рассмеялась. – Я правильно понимаю?

– Что?

– Что ты несгибаемый рыцарь Айвенго.

– Пока что я наклониться не могу. Еще одна разгрузка белья, и мне кайки.

– Там не будет разгрузки, – говорит она таким голосом, каким предлагают минет. – Только выгрузка мусора. Это легкая работа. И чистая.

– …Ро-ма! – требовательно. – Ро-ме-о! Ты что, от счастья язык проглотил?

– Анастасия, вы хотите меня унизить? Это неправильный метод. Я внизу. Ниже уже некуда.

Молчание.

– Кстати, Аман хороший бригадир, – валит он. – Зря его убрали. При нем не было такого бардака.

– …У тебя трудовая есть?

– Откуда?

– Санитарной книжки тоже нет. Приходи сегодня. Нет. Завтра в четыре часа. Подпишешь договор. Санитарную и трудовую Людмила сделает, я скажу. В девятнадцать ноль ноль отправление.

Она ждет.

– Спасибо, – говорит он.

– Пожалуйста. – Отключается.

Он стоит, сжимая телефон. Что-то тут лишнее. Или унизить, или спасибо.

Не давая экрану погаснуть, находит волховский номер.

– Чё случилось-то, – пугается Волкова.

– Оля, хочешь в Адлер?

– Какой, блядь, Адлер. Не-а, не хочу.

– Завтра в семь. Та же уборка, но платят лучше. Если согласна, я перезвоню Анастасии, она тебе дальше объяснит.

– Какой, блядь, в семь, я не успею.

– В семь вечера.

– А ты почему сам не едешь?

– Не хочу.

– Ну и я не хочу. На хуй, не, не поеду.

. . .

– Ты что, с ума сошла? – сказал Бабушкин.

– Почему?

– Фэйс-контроль. У него вид классического зоновского пидораса. Эта ромашка. А зубы ему выбили, чтоб хуй сосал. Ты считаешь, что пассажиры спального вагона не напишут на тебя жалобу?

– Ты считаешь, что пассажиры спального вагона хорошо разбираются в градациях уголовных сословий? – парирует Анастасия. Но Бабушкин только качает головой.

– Не пойдет.

– Тогда – кто? Волкова? – называет она единственную возможную альтернативу. В этот момент альтернатива драит Махачкалу. Но Бабушкин качает головой.

– А эта – лесбиянка. Настоящий кобёл. Ты знаешь, где она работала раньше?

– Откуда?

– В женской колонии в Саблино охранницей. Ты знаешь, кто там работает?

– Ты откуда знаешь? – не может сдержать удивления Анастасия. Этот Бабушкин. Всё знает.

– Знаю. – Бабушкин не раскрывает источников. Анастасию пробивает на нервный хохот. – Что же это за парочка – пидор и лесбуха? – Почему-то она чувствует облегчение.

– И ты хочешь троих оставить? Ты считаешь, на тебя не напишут жалобу, когда они там будут носиться, высунув язык и ничего не успевая? Ты не успеешь никого вызвать, – кладет она последний козырь. – Три часа.

– Сейчас, – говорит Бабушкин и выходит, начиная звонить. Анастасия знает, куда. Двухметровой Нине Безотказная Лошадь. Другое дело, что по фэйс-контролю она, на ее критический взгляд, проходит еще хуже этих обоих.

Бабушкин возвращается чернее ночи. Безотказная отказала, понимает Анастасия. Собственно, она в больнице.

Анастасия чувствует вдохновение.

– Да нормальный у него вид. Сейчас вся молодежь так ходит.

– То молодежь, – говорит Бабушкин, чернее тучи.

– Он даже очень стильный, – гнет Анастасия. Она видит: получится! – А по росту прямо – модель! Наденет форму… И потом, он не курит.

– Курит, – говорит Бабушкин.

– Не курит. – Анастасия поворачивается к двери – и, – заказывали? Вуаля! – входит Ромашка.

– Куришь? – спрашивает Анастасия в упор.

Под его взглядом она каменеет.

Вдруг откуда-то ей входит в голову, что он (как?) слышал то, что тут говорилось.

Анастасия становится пунцовой, сама не чувствуя этого. Поднимает руки к ушам – не сознавая этого. Уши, где сережки, начинает покалывать.

И кто-то в голове ее констатирует не без отчаянья: «Фокус не удался».

. . .

Четверо мнутся, переступая с ноги на ногу. Все в форме, трое мужского пола – синих комбинезонах, еле отыскалось три такого размера; все ростом под 190. Одна – женского пола – в красных штанах; ей пришлось их подвернуть и подпоясаться.

Теперь, значит, она говорит:

– А где мы будем спать?

– Вам оплатили отдельное купе. В… пятом, да, в пятом вагоне. – Без усилий Бабушкин излучает доброжелательность. Бабушкинское лицо вызывает мгновенное доверие. Голос, манера держаться, смеющиеся морщинки в уголках глаз – транслируют подчиненным: надежное прикрытие.

– А белье? – не унимается женского пола – выдавая этим будущие проблемы во взаимодействии с ней в процессе совместного труда. Звать это смахивающее на крысу с длинной косицей существо – Сусанной. Сусанна, Луиза – во всем Питере не сыщешь больше имен, скопившихся в «Сервистрансклининг «Запад»».