Рут Хоган - Мудрость Салли

Но теперь, оглядываясь назад, она поняла, что лишь ходила по кромке общественной жизни, чтобы создать видимость. Она даже никому не сказала о своем раке, предпочитая ездить на сеансы химиотерапии на такси или водить самой. Возможно, ее всегда сдерживал некий инстинкт самосохранения, и теперь она поняла причину. Триггером стал диагноз. Ее истинное прошлое было книгой, которую она оставила закрытой на верхней полке много лет назад, – и уже позабыла, что написано на ее страницах. Вместо этого она создала собственную реальность, сформировав и подстроив ее под свои нужды. Но шок из-за диагноза и реальной вероятности собственной смерти сбросил книгу с полки, и ей пришлось столкнуться с правдой.

Элис выключила компьютер и пошла на кухню. Она просмотрела коробки готовой еды в морозилке и решила, что приготовит нормальный ужин. Мэтти заслуживал куда большего, чем спрессованный прямоугольник жижи, претендующий называться лазаньей. Ее лечение закончилось, но изнурительная усталость еще не прошла. Прогноз по-прежнему был очень туманным. Ей нужно заключить мир, и не только с Богом. Но самое главное – убедиться, что о Мэтти позаботятся при любом исходе, хотя она пока не совсем понимала, чем тут поможет правда. Возможно, он никогда не простит и не поймет ее, но, если он будет в безопасности и любим, риск того стоит, и она должна рассказать все сама.

А что другой маленький мальчик?

Элис замерла над раковиной и глубоко вздохнула, почувствовав очередной приступ тошноты. Когда она думала о нем, сердце разбивалось. Нужно наконец его нормально захоронить. Отец Питер дал ей совет, которого она ждала. Она наконец собралась с духом и полностью исповедовалась. Ничего не утаила ни от него, ни от Бога. Но, разумеется, Бог уже знал. Отец Питер был в таком шоке, что забыл наложить епитимью, но Элис знала: любых молитв будет мало. Требуется гораздо большее. Если она умрет, то предстанет пред Божьим судом; если выживет – перед людским. Для Элис счастливого конца не существует, но она может попытаться найти его для Мэтти.

Сегодня температура воды в бассейне 12,7 градуса, и стоит прекрасное весеннее утро. Солнце ярко светит, обещая по-настоящему теплый день, и цветочные клумбы у кафе сияют золотыми нарциссами. Теперь воду бороздит не только олимпиец. Я регулярно проплываю по пятьдесят бассейнов и чувствую себя в воде свободной и непобедимой. Вода стала моим другом. Как и олимпиец. Теперь Гидеон – мой официальный, самый настоящий, общепризнанный бойфренд, вот уже полгода. Глупое слово – мы ведь уже давно не подростки, – но меня оно забавляет. Эдвард по-прежнему называет его моим любовником из бассейна, Китти Мюриэль, разумеется, моим возлюбленным, а Епифания называет его «Дэниел Крэйг». Но для меня он навсегда останется олимпийцем.

Он ждет меня в кафе, а Фло снова оставила прилавок и болтает с ним за столиком, где стоит два кофе и два куска морковного пирога. Когда я подхожу, она подмигивает мне и широко улыбается.

– Ну ладно, голубки, оставляю вас вдвоем. Наслаждайтесь пирогом.

Гидеон пододвигает ко мне кофе.

– Как поплавала?

Я отламываю кусочек пирога.

– Бодряще.

– Хочешь, пойду в понедельник с вами? – спрашивает он и делает глоток кофе.

В понедельник у папы суд.

– Я бы очень хотела, чтобы ты пошел с нами, но, честно говоря, я сомневаюсь, что это будет хорошо для папы.

Гидеон понравился папе при первой же встрече. «Ну, наконец ты нашла хорошего мужчину!» – сказал он, как только они пожали друг другу руки. Но завтра сложный день, и я не знаю, как папа будет справляться.

Я пытаюсь объяснить свою тревогу.

– Разумеется, папа будет храбриться, но я знаю, что он очень переживает, и чем меньше будет людей, тем лучше.

На самом деле он упрямо держится за гордость альфа-самца, несмотря на препоны возраста и физический упадок. Гидеон – яркое воплощение всего, чего лишился папа: тело и разум в самом расцвете поддерживают его достоинство и самоуважение. Папа не из тех, кто легко воспринимает собственное старение. В понедельник ему придется нелегко – его ждет убедительное напоминание, что битва неизбежно будет проиграна. Гидеон накрывает мою руку своей, мы сплетаем пальцы. В таком положении наши руки всегда напоминают мне клавиши фортепиано. Я почти слышу восхищенное кудахтанье Фло.

– Ну хорошо. Мы с Хайзумом будем ждать вас в пабе после. Я выставлю напитки в ряд.

Я благодарно улыбаюсь и беру последний кусочек морковного пирога.